Ирина Генриховна заканчивала занятия в своей музыкальной школе к восьми вечера и Гордееву предложила подъехать к ней домой, на Фрунзенскую, к десяти часам.
– Я могу заехать за вами на работу и отвезти домой, – немедленно предложил адвокат и друг семьи.
– Нет нужды, – последовал величественный ответ, – я на колесах.
Интересно, подумал адвокат и друг семьи, очень интересно. Значит, ее кто-то подвозит? Как бы это поделикатней выяснить. На всякий случай.
Итак, к десяти вечера Гордеев подъехал на Фрунзенскую и застал там все как всегда: дочь Турецкого Нинка трещала с кем-то по телефону, а сама Ирина Генриховна невозмутимо занималась домашним хозяйством, разогревала поздний ужин для встречи гостя. Гордеев подумал было захватить бутылку хорошего вина для улучшения контакта, но решил, что в данных обстоятельствах это все неуместно. Кстати, недалеко от подъезда стояла «Нива» Турецких. Гордеев не упустил случая приложить руку к капоту: мотор был теплым. Значит, в отсутствие мужа Ирина Генриховна пользуется его машиной. И никто ее не подвозит. Сама себя она подвозит.
Ужин оказался хоть и не первой свежести, но вполне на высоте – просто бефстроганов с картошкой, изумительно просто и вкусно.
– А вы все холостяк, Юра? – поинтересовалась Турецкая.
Последовал утвердительный кивок.
– Не надоело?
Последовал неопределенный жест.
– Хотите, познакомлю с очаровательной женщиной?
– Э... гм... – удивился адвокат. – Я ведь к вам, собственно, по другому делу.
– Помню, – хладнокровно сообщила жена арестанта. – Добавки?
– Нет уж, спасибо. Ужин, говорят, надо врагу отдавать...
– В смысле? Какому еще врагу?!
– Ну по пословице: завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин...
– Понятно, это вы о правильном образе жизни. Но, знаете, с таким чревоугодником, как мой муж, очень сложно правильно питаться.
– Надо отдать должное Александру Борисовичу, – дипломатично высказался Гордеев, – на нем это никак не сказывается... И на вас тоже, конечно, – спохватился он.
– Мерси. Так зачем пожаловали? Можете чем-то обрадовать соломенную вдову?
– Кое-какие подвижки есть, – подтвердил Гордеев. – Я сегодня немало времени провел с другим святым семейством – с Грязновыми, старшим и младшим, и должен сказать, это уже дало определенные результаты.
– Результаты? Неужели? – недоверчиво прищурилась Турецкая. – Наверное, Славка Грязнов научил вас, как Турецкому незаметно в камеру бутылку коньяка передать.
– Ну зачем вы так? – делано возмутился Гордеев. – Это мы, положим, и сами умеем... Фу-ты, я же не то совсем хотел сказать!
– Ладно уж. Хотите кофе?
Они перешли в гостиную, и Гордееву было позволено расположиться на любимом диванчике Турецкого. Он приступил к расспросам. Гордеева интересовало все, что с Турецким происходило в последние дни. Все неординарное.
– Да ничего неординарного не было. Все как обычно. Задерживался на работе. Выпивал с Грязновым.
– Были какие-нибудь странные телефонные звонки, что-нибудь другое, что вызвало повышенные эмоции Александра Борисовича?
После некоторых раздумий Турецкая покачала головой. И добавила:
– По крайней мере, я не помню. А почему бы вам у него самого об этом не спросить?
Гордеев отставил кофейную чашечку в сторону.
– Видите ли. Сложилась немного странная ситуация. Александр Борисович по каким-то своим служебным соображениям не может мне сказать всего, что меня интересует.
– Обратитесь к Меркулову. Не мне же вас учить?! – возмутилась Турецкая.
– Безусловно, вы правы. Я уже говорил с Константином Дмитриевичем и еще буду это делать по мере необходимости. Однако Турецкий – не единственный его подчиненный, и Меркулов не может быть в курсе всех нюансов. А в работе, которую я провожу сейчас, важны именно они. Мне надо за что-то зацепиться.
– Боюсь, я не совсем вас понимаю.
– Ирина Генриховна, я же не сыщик и не следователь. Передо мной не стоит задача распутать конкретное уголовное преступление, в котором так или иначе оказалось замешано имя вашего мужа. Я – адвокат, крючкотвор. Мне нужна причина, по которой его можно будет, как минимум, вытащить из Лефортова.
– Спрашивайте, Юра, все, что вам нужно знать. Сейчас, в частности, и в любое время вообще.
По тону женщины Гордеев понял, что его слова попали в цель и она наконец прониклась важностью его миссии. Мысленно он «распустил галстук», его сковывали некоторые непонятные официальные отношения, которые в этом странном деле почему-то и так имели место между ним и Турецким, а тут, если еще и жена его будет отбрыкиваться... Впрочем, нет, к такой элегантной женщине это слово неприменимо. Хотя Гордеев настойчиво гасил в себе все чувственные рецепторы, он все же не мог в сто первый раз не отметить, насколько хороша жена у Турецкого. Стоит ли вообще в его положении смотреть «налево»? Впрочем, у женатых свои причуды, нам их не понять...
– Ирина Генриховна, вспомните, с кем общался Александр Борисович в течение последней недели перед известными событиями.
– Перестаньте называть меня по отчеству!
– Слушаюсь, Ирина Генриховна, – шутливо отрапортовал адвокат и друг семьи.
– Это все-таки непосильная задача, – потерла лоб Ирина. – У него же в производстве одновременно куча дела, он постоянно кого-то допрашивает, с кем-то встречается... Если бы я была его секретаршей... и то это было бы затруднительно.
– Попытайтесь вычленить лишь то, что выбивалось из привычного фона. Я понимаю, что вы давно привыкли к суете, которая происходит вокруг работы мужа, но мне сейчас как раз и нужно найти моменты, которые не вписываются в эту суету. Вполне возможно, происходило нечто такое, чему и вы, и ваш муж не придавали значения, но что повлияло на ход событий. Скажем, не происходило ли чего-то экстраординарного у вас дома, может быть, с вами или с дочерью?
– Вы называете это суетой? – усмехнулась Турецкая. – По-моему, когда звонят в три часа ночи, это не суета, а хамство.
– Но вы же сами говорите, что мужу свойственно задерживаться на работе в Генпрокуратуре, – возразил Гордеев.
– Он дома был, – возразила Турецкая. – Это не он звонил, а ему звонили! Наверняка какая-то женщина. Совсем стыд потерял.
– Ага. Когда это было?
Турецкая подумала и сказала:
– За сутки до того, как он... до всего этого кошмара.
– Значит, звонок был в ночь, когда Александр Борисович последний раз ночевал дома?
– Да...
– Звонили по городскому телефону или по мобильному?
– В том-то и дело, что по городскому. Меня это вообще взбесило. А зачем же тогда ему три мобильных?! Вы знаете, Юра, что у этого сумасшедшего – три мобильных телефона?!
– Знаю, – кивнул адвокат. – Один – для семьи, один – для Грязнова и Меркулова и еще один – для остального человечества, как он говорит.
– Вот именно – для остального человечества! Пижон несчастный.
– Так что там с этим ночным звонком?
