(неудачные попытки, конечно!), могут скверно отразиться на реноме адвокатской конторы. И Генрих Афанасьевич Розанов, вполне вероятно, не будет в восторге от того, что Гордеев занят подобным делом и работает с клиентом, который, еще неизвестно, в состоянии ли за себя заплатить, все-таки у нас врачи не самая высокооплачиваемая специальность. В общем, по здравому размышлению Гордеев извещать шефа о своем решении не стал, а с тяжелым вздохом набрал номер мобильного телефона, который был известен немногим избранным.
– Да? – сказал хорошо знакомый голос.
– Вячеслав Иванович, это Гордеев, – сухо представился адвокат. – Присылай мне материалы по своему доктору.
– А что случилось-то? – веселым и отнюдь не удивленным голосом поинтересовался Грязнов.
– В каком смысле?
– Ну как же, такая добрая воля... и такой непреклонный юрист. Как-то плохо сочетается.
– Погода изменилась, – проскрипел Гордеев. – Гора пошла к Магомету.
– Да? А я что-то не заметил.
– Ну так когда пришлешь? – нетерпеливо сказал Гордеев.
– Вообще-то материалы уже у тебя в ящике лежат. Полчаса назад выслал.
– Мы ведь с тобой даже не говорили об этом! Как это? – удивился Гордеев. – Мысли читаешь?
– Вроде того. Мне Турецкий только что звонил, хвастался, что обедал со знаменитым адвокатом... Кстати, ты сейчас где?
– В Москве пока что...
– Юра, у меня мысль.
– Ни секунды не сомневаюсь.
– Тогда две, – засмеялся Грязнов. – Давай вечером пересечемся, и я тебе кое-что про этого парня расскажу. Занимательное и не очень.
– А надо ли? – поинтересовался Гордеев. – Учитывая, что мне завтра нужно быть в форме, новое дело, первый день, а?
– Но, кроме меня, этого никто не знает, – привел Грязнов неотразимый аргумент. – Может, и он сам не все знает.
– Он сам – это кто? Доктор твой?
– Ну да.
– Ладно, уговорил. – Гордеев немного подумал. – Сейчас мне надо в главный офис, а вечером после девяти заезжай ко мне домой. Как тебе такой вариант?
– Ты по-прежнему на Новой Башиловке?
– Куда я денусь с подводной лодки? Да, – спохватился Гордеев. – А что он за доктор?
– Не пластический хирург. И даже не зубной, – немного виновато сказал Грязнов. – Просто врач «Скорой помощи». Правда, очень хороший. Потомственный врач... Так что насчет гонорара... сам понимаешь... Разве что клизмами.
– Да уж понимаю, – проскрипел Гордеев. – Не в первый раз чистым творчеством заниматься.
8
В два часа дня Турецкий спохватился, что так и не узнал, о чем с ним хотел поговорить Меркулов. Он позвонил ему по прямому телефону, но на звонок никто не ответил. Турецкий позвонил в приемную, и секретарша Виктория прорыдала в трубку:
– Александр Борисович! Александр Борисович! Константина Дмитриевича только что увезли!
– Вика, не ори! – в свою очередь закричал Турецкий. – Кто увез? Куда? Почему?
– «Скорая»! Я ничего не знаю! Он потерял сознание от приступа боли! Я вызвала «скорую»!
– И что, с ним туда никто не поехал?
– Я так растерялась, а он пришел в себя – сказал: позвони Турецкому.
– Куда его повезли?
– Я точно не поняла. Сказали: звоните – и оставили телефон.
Турецкий тут же вспомнил, что Меркулов жаловался на живот, но кто на него не жалуется. Ну вот вам и утреннее дурное предчувствие! Он выскочил из кабинета и понесся к генеральному. Того на месте тоже не оказалось.
– Уже уехал, – сказала секретарша. – Как-то вы сегодня не вписываетесь, Александр Борисович.
– Куда? Куда он уехал?!
Секретарша смерила Турецкого взглядом, как бы оценивая, можно ли доверить ему столь важный государственный секрет, и смилостивилась:
– Домой.
– Какого черта? – разозлился Турецкий.
– Что? – изумилась секретарша. – Это вас не касается, по-моему, Александр Борисович. – Подумала и сменила гнев на милость: – Но вообще-то у него сегодня вечером передача на телевидении. Надо отдохнуть. Он ведь не кто-нибудь, а генеральный прокурор, правильно?
– Он хоть знает, что с Меркуловым, наш генеральный прокурор?
– Конечно.
– Конечно?!
– Он все знает, – железным голосом произнесла секретарша. – У него такая должность – все знать. Он еще вчера знал.
– Как – вчера? – опешил Турецкий.
– Вот так. Просто не хотел расстраивать Константина Дмитриевича.
– Что вы говорите?! Он вчера знал, что Меркулова сегодня увезут на «скорой»?!
– Какая «скорая»? – отмахнулась секретарша. – Я говорю об отставке. Приказ об отставке был подписан вчера. При чем тут «скорая»?
– Какой отставке? – похолодел Турецкий. – Чьей отставке?! Меркулова?!
– Ну да...
– Не может быть!
Секретарша посмотрела на Турецкого снисходительно. Конечно, уж она-то знала, что говорила. Ошибки быть не могло. Турецкий вытер вспотевший лоб.
Ну и ну! Если уж без кого и нельзя было представить себе это заведение, так это без К. Д. Меркулова, заместителя генерального прокурора по следствию, единственного и неповторимого, черт возьми! Скольких шефов он повидал на своем веку... И вот, значит, свершилось. И что же? На следующий день его увозят в больницу!
– Так я не понял, Меркулову об этом уже сказали или нет? – хмуро спросил Турецкий. – Константин Дмитриевич в курсе, что он в отставке?
– Это вне моей компетенции, – был дан хладнокровный ответ.
Турецкий понял, что с этой клушей дальше разговаривать бесполезно, и побежал к секретарше Меркулова. Та все еще размазывала сопли, но уже звонила в больницу, которая конечно же оказалась ЦКБ. Никаких, впрочем, новых сведений добиться не удалось. Секретарша положила трубку и горестно развела руками.
– А он ничего такого сегодня не говорил? – осторожно спросил Турецкий.
– О чем?
– Ну там о работе... О каких-нибудь изменениях, которые должны у нас здесь произойти...
Секретарша Виктория отрицательно покачала головой.
– Да! – спохватился Турецкий. – Жена, дочь знают? Ты им звонила?
– Никто еще не знает...
– Тогда займись этим, а с больницей я сам разберусь. Только не пугай их, скажи...
– Может, аппендицит? – предположила Виктория. И снова разрыдалась. Помощи от нее, конечно, было никакой.
– Ты какая-то сегодня, ну совсем не Виктория, – с досадой пробормотал Турецкий.
У Меркулова было больное сердце, и друзья, не говоря уж о семье, это, конечно, знали. Нет, так беспардонно врать все же не стоило.
