заставить потерять голову, кинуться в безрассудную, а в ее случае и небезопасную, авантюру, на горизонте не просматривалось. Так, обычные и уже порядком примелькавшиеся и надоевшие премьерно-вернисажные шаркуны. Заехать с кем-то из них после спектакля в ресторан — ради бога! Не возбраняется. Мы — женщины современные и эмансипированные. Но до определенного предела. Далее — ни-ни! Чтоб в отчете потом все выглядело скромно, достойно и внушительно: «00.10. В сопровождении N покинула „Славянский базар“. 00.20. Села в такси. 00.45. Вышла у своего дома и поднялась в квартиру». Такая «индульгенция», да еще подписанная должностным топтуном, повесомее «пояса верности» будет. Лишь один раз позволила себе Леночка «дать слабину».
Уж больно сладкозвучно распевал стремительно покоривший столицу стройный, гибкий, белокурый забайкальский гений! Дала слабину и… была жестоко разочарована. Обаятельный, артистичный и выглядящий со сцены столь соблазнительно новоявленный Орфей оказался грубым, примитивным, почти что на уровне дикого, необразованного неандертальца, жеребцом, а вместо романтического любовного свидания имела место поспешная случка на квартире одной из Леночкиных приятельниц. Происшедшее отрезвило и без того достаточно трезвомыслящую и разумную Елену Станиславовну.
Физиологической потребности разнообразить свою сексуальную жизнь она не испытывала. Георгий Федорович, надо сказать, при всей его сдержанности и умеренности, в интимной жизни раскрывался совсем с другой стороны. И потом, Елена Станиславовна, защищенный кандидат наук, старший научный сотрудник, начавший набрасывать заметки к докторской диссертации — и на этот раз это будет уже точно «ее» тема; политическая ситуация в стране, кажется, «теплела», а Казимир Малевич и его окружение все- таки не «враги народа», — теперь уже и сама была заинтересована в том, чтобы упрочить свой семейный союз рождением ребенка. И она хотела на все сто процентов, а может быть даже и больше, быть уверенной, что отец ребенка — именно Георгий Федорович, а не какое-то случайное увлечение. Не то чтобы она так уж испытывала неудержимую тягу к материнству, но годы шли, возраст начинал приближаться к критическому. Как ни крути, но «пора, мой друг, пора!». И вот тут обнаружилось, что уже почти желаемый ребенок весьма проблематичен.
Первые годы замужества Елена активно использовала различные предохранительные средства: ставились и удалялись какие-то пружинки, поглощались привозимые из-за кордона новомодные противозачаточные пилюли. Нет, к добыванию и доставке этой зарубежной продукции Георгий Федорович не имел никакого отношения: Елена не считала необходимым информировать его о столь сугубо женских делах, тем более что реакция Георгия на все эти идущие вразрез с его стремлениями и желаниями ухищрения была ей прекрасно известна. Но, наконец немного переведя дух после защиты, в полной мере насладившись собой как кандидатом искусствоведения, Елена Станиславовнаприняла волевое решение: все, рожаю. Немедленно были отменены все защитные прибамбасы, и Леночка начала ожидать естественного результата: не слишком желанной, но — уже никуда не денешься! — запланированной и неизбежной беременности. Месяц, два, полгода, год… Безрезультатно.
Вскоре первоначальное недоумение сменилось уже достаточно серьезной озабоченностью. Неужели же поспешное решение, принятое в ранней юности, действительно привело к такому необратимому итогу, как бесплодие? Вновь врачебные консультации, обследования, различные препараты. Только теперь преследовалась уже прямо противоположная цель. И вновь Елена предпочитала в одиночестве переживать все свои тревоги и сомнения, ни словом, ни полусловом не намекая мужу на уже волнующую и беспокоящую ее ситуацию.
Все медицинские показания с ее стороны были вполне благоприятны. А поэтому врачи все чаще и чаще начинали поговаривать о необходимости супругу пройти соответствующую проверку. Но этот вариант был для Елены Станиславовны категорически неприемлем. Оставалось только терпеливо ждать и надеяться. И вот, кажется, наконец… Кажется, кажется… Да нет, теперь уже определенно не кажется! И все-таки Елена еще некоторое время не торопилась делиться своим сюрпризом с Георгием. И лишь когда срок беременности перевалил за десять недель, она решилась: пора и мужу начать морально настраиваться на предстоящее вскоре отцовство!
Сегодня Георгий Федорович сумел закончить свои дела необыкновенно рано: к началу четвертого были окончательно выверены и отредактированы все документы и отчеты по конференциям микробиологов, состоявшимся в прошлом месяце в Женеве и Далласе. Интересно, на какую очередную научную стезю в следующий раз направит его начальство?
Собственно, несколько свободных часов «выплыли» у него совершенно случайно.
Начальник отдела неожиданно отменил намеченное на шестнадцать ноль-ноль совещание по весьма расплывчатой и неопределенной теме: «Координирование текущей работы отдела в свете современной политической ситуации в стране». Нечто столь туманное и невнятное, что, скорее всего, разговор свелся бы к одной-единственной рубрике: «Разное». И тем не менее отмена совещания была событием беспрецедентным, обычно запланированные «говорильни» проводились с жесточайшей пунктуальностью, невзирая ни на какие обстоятельства.
Жаль! Знать бы заранее — можно было бы куда-нибудь сходить с Леной, а то уже давным давно нигде вместе не были. Но сегодня — именно сегодня — Леночка пробросила утром, что день у нее намечается суматошный, «в бегах», что объехать ей надо полгорода, а в институт она сегодня вряд ли вообще попадет. На всякий случай Георгий набрал номер домашнего, а потом и Елениного служебного телефона. Безуспешно. Что ж, значит, не судьба. Ладно. Приехать непривычно рано домой, спокойно понежиться в ванной вместо традиционного поспешного душа, подремать у телевизора… Хорошо! Нормальный вечерний отдых степенного обывателя, ведущего размеренную и упорядоченную, не обремененную никакими экстремальными заботами жизнь.
В этот момент зазвонил телефон. Внутренний. «Так, кажется, порасслаблялся в халате с книжкой».
— Георгий Федорович? Здравствуй, дорогой!
«Женька Смирнов. Чего это вдруг? Ну не вызов к начальству — и то слава богу!»
— Евгений Иванович! Рад тебя слышать!
— Смотри-ка, помнишь еще! Молодчина! А ведь на улице встретимся — и не узнаем, поди, друг друга! Сколько лет уж не виделись!
— Это точно!
— Нет, а правда. В одном ведомстве служим, из одной кормушки кормимся — а как на разных планетах.
— Ну ведомство-то у нас не маленькое. Корпим каждый в своем углу.
— Во-во! Именно что корпим. А жизнь между тем проходит.
«Чего-то ему надо от меня, просто так он не стал бы звонить».
Однокашник Жаворонкова по школе КГБ, Женька — Евгений Иванович Смирнов, — стройный, смуглый, черноволосый красавец, — был полным антиподом Георгию. Всегда элегантный, подтянутый, изысканно-галантный, он был, что называется, грозой женских сердец. Легенды о его похождениях частенько скрашивали суровые, без преувеличения, учебные будни будущих чекистов. Только легенды! Возникающие и распространяющиеся неведомыми путями, ибо сам Женька никогда не позволял себе ни полслова, ни намека о каких-то своих сердечных делах. Все россказни и любой треп он сопровождал немного загадочной, приятной и доброжелательной вроде бы улыбкой, неустанно мурлыкая себе под нос: «Что наша жизнь? Игра!» И «игрался» он, надо сказать, весьма успешно, сумев ни разу за время учебы не влипнуть из-за своих амурных дел ни в одну скандальную историю, а напротив, заработав за годы учебы репутацию человека умного, серьезного, перспективнейшего в будущем службиста. Как следствие — направление в центральный аппарат и успешная, довольно быстрая карьера. Впрочем, сфере его деятельности — приглядывание за иностранцами и, главное, за их несанкционированными контактами с неразумными советскими граждами — что тут было на первом месте, что на втором — сказать трудно, да, так вот, в этой области служебное продвижение шло на порядок быстрее, чем в аналитике и психологических изысканиях, которыми занимался Георгий.
— Что наша жизнь, Женька?
— Увы, Жора, не игра, а бумажки, бумажки, бумажки. Вот ведь и сейчас ты плечом трубку придерживаешь, а глазами продолжаешь бегать по строчкам очередного… Не знаю, что там у тебя в этот момент в руках: отчет, доклад, постановление… Угадал?
