что его манило к химии. Кстати… — Учительница нахмурилась и спросила тревожно: — Ваш визит, я надеюсь, никак не связан… Знаете, сейчас везде что-то все время взрывают. Или кого-то.
— Нет-нет. — Галя решила соврать. — Не беспокойтесь. Продолжайте, пожалуйста.
— Ну так вот, мы занимались химией и вообще как-то дружили, симпатизировали друг дружке. Сначала дружили вдвоем. А потом у Витюши неожиданно завелась подружка, и тогда мы стали дружить втроем.
— Подружка? — не удержавшись, переспросила Галя.
— Да, кажется, это было в их восьмом классе, а может быть, в девятом, этого я, если честно, уже теперь не помню. Ее звали Наташа, Наташа Самохвалова.
«Значит, Наташа, а не Маша-Даша», — отметила про себя Галина.
— Она была огненно-рыжая, с веснушками-конопушками, словом, все, как положено у рыжих. Наташу перевели из другой школы, ну и знаете, как это водится: пришлая, чужая, да еще и рыжая, — конечно, ребятишки стали ее дразнить. Человек так устроен: его раздражает, если кто-то не похож на остальных. А дети вообще народ жестокий, это я вам говорю ответственно, как педагог с сорокалетним стажем. Нет, не подумайте, я люблю детей, а то, знаете ли, есть такие педагоги, что детей ненавидят. Нет-нет, я детей как раз очень люблю, но ведь любить — не значит не замечать недостатков. Дети жестоки. Ой, простите, я, кажется, отвлеклась. Так вот, Наташу стали обижать — и тогда неожиданно для всех за нее вступился Витюша. У него было какое-то обостренное чувство справедливости. По-моему, тогда — единственный раз за все школьные годы — его таскали к директору. Очень серьезная драка там была, если честно — Витя довольно-таки жестоко избил одного из мальчишек, дразнивших Наташу. Мне и раньше казалось, что в нем дремлет какая-то жестокость.
Галя Романова сделала отметку — «жестокость» — в своей мысленной записной книжке, а Дина Леонидовна снова перевела дыхание.
— Я вас уже утомила своей старческой словоохотливостью?
— Нет-нет, что вы! Все, что вы говорите, мне очень интересно.
— Одним словом, после вмешательства Витюши обижать Наташеньку перестали. А она принялась бегать за ним, как собачонка. Влюбилась. И ко мне в кружок она записалась из-за него, я-то это прекрасно знала. Забавно, что из них двоих именно она стала профессиональным химиком, работает теперь в химлаборатории.
Химлаборатория! А в ней наверняка есть взрывчатые вещества. Старший лейтенант Романова сделала еще одну отметку в мысленной записной книжке.
— А что было с ними дальше?
— Ну когда они подросли, у них случился роман. Думаю, что инициатором была Наташа. А потом они расстались. Я, если честно, не знаю подробностей. Они со мной не откровенничали на эту тему, а в душу лезть не хотелось.
— А сейчас вы с ними поддерживаете связь?
— Витюша сначала звонил мне, уже когда окончил школу, а потом постепенно пропал. А вот Наташенька иногда появляется.
— У вас есть ее адрес? И телефон?
— Да, конечно, где-то записан.
Старушка просеменила в комнату и, откинув одну из попонок, принялась сосредоточенно рыться в сундуке, наконец извлекла оттуда потрепанную записную книжку.
— Вот! Запишите.
— Вы разрешите мне от вас позвонить?
— Конечно, деточка, ой, то есть простите, — Дина Леонидовна комично сконфузилась, — товарищ старший лейтенант.
— Да ничего, — улыбнулась Галя.
— Вот вам телефон.
Романова набрала номер.
— Алло, здравствуйте, я могу поговорить с Натальей Самохваловой?
— Это я.
— Старший лейтенант Романова, Московский уголовный розыск.
В трубке что-то пискнуло, ясно было, что невидимая собеседница испугалась.
— Что-то случилось?
— Нет-нет. Ничего не случилось, но, если вы не возражаете, я хотела бы встретиться с вами и поговорить.
— Да, конечно. А о чем идет речь?
— Я расскажу вам при встрече. У нас есть несколько вопросов, и, возможно, вы сможете нам помочь.
— Хорошо. — Голос в трубке звучал едва слышно.
— Когда можно к вам подъехать? Можно прямо сейчас?
— Да, конечно, приезжайте. Метро «Щукинская», а дальше трамвай номер двадцать восемь.
«Чего это она так испугалась?» — внутренне нахмурилась Галя, а вслух спросила добрую старушку:
— Вы разрешите еще один звоночек? Хочу начальству отчитаться.
— Да-да, разумеется.
— Алло, Вячеслав Иванович, это Романова.
— Да, девочка, что там у тебя?
— Я нашла Наталью Самохвалову.
— Кто это?
— Подруга Виктора Жаворонкова.
— Отлично! Умница! У тебя есть ее адрес?
— Да, я с ней встречаюсь через час.
— Одна?
Галя замешкалась.
— Ну да. А что?
— У тебя хоть оружие с собой?
— Да, со мной…
— Давай-ка я тебе подмогу пришлю. Вдруг там засада?
— Я справлюсь. Потом, мне кажется, что со мной она будет откровеннее.
Грязнов в трубке помедлил.
— Н-да? Ну смотри мне. Осторожнее там. Если что — сразу звони.
Поговорив с начальством, Галя Романова вежливо распрощалась с симпатичной химичкой и отправилась на встречу с загадочной Наташей Самохваловой.
— Вы Наташа?
— Да.
Из щелки входной двери, открытой на цепочку, на Галину глядела немного напуганная, но очень симпатичная молодая женщина с открытым лицом и действительно великолепной огненной шевелюрой.
— Старший лейтенант Романова. Но можно просто Галя, — улыбнулась гостья.
Наташа загремела цепочкой.
— Входите, пожалуйста.
— Наташа, я вам расскажу все как есть, не буду заходить издалека, — начала Галина, когда они устроились на диванчике в гостиной. — Нас интересует один ваш знакомый. Виктор Жаворонков.
— Что-то случилось? — переполошилась Наташа.
— Сперва скажите, знаете ли вы господина Жаворонкова.
— Ну конечно, я прекрасно знаю Витю. Мы с ним друзья.
— И вам известно, где он сейчас?
