Из дачи, которая до этого служила им наблюдательным пунктом, вышла «вторая скрипка филармонического оркестра». В руках у нее были вата, бинт и перекись водорода.
– Слава, не пора ли нам посмотреть наконец, что в этом мешке? – не обращая на нее внимания, спросил Турецкий, направляясь к крыльцу. – Елки-палки, такое чувство, что здесь проводила учебные стрельбы хорошая рота солдат. – Он шел практически по сплошным гильзам.
– Держу пари, что не грязное белье. – Грязнов тоже двинулся вслед за ним. В результате «переговоров» мешок оказался прострелен в нескольких местах.
– Должна признать, – официальным голосом сказала дама, окидывая взглядом поле боя, – что Круз Кастильо – просто жалкий сопляк. «Скорая» и милиция уже едут, – отрапортовала она, принявшись за рану Трофимова.
Ранняя смерть
После неудачи с Рюйдэ Рейн несколько приуныл. Он уже начал сомневаться в правильности собственных логических построений и в том, удастся ли собственными силами найти виновника гибели парома. Однако будучи по натуре человеком пунктуальным, Рейн не мог позволить себе остановиться на полдороге. К тому же последние выпуски новостей по Таллинскому телевидению убедили его в том, что вокруг следствия уже идут какие-то закулисные игры. Например, все чаще стали сообщать, что катастрофа, скорее всего, вызвана погодными условиями или техническими неполадками. В качестве виновника журналисты пытались выставить начальника дока, в котором год назад ремонтировали «Ренату». И ни слова о предполагаемом взрыве!
Кто-то явно хотел направить следствие по ложному следу.
Последним в списке тех, кто не сел на «Ренату», значился некий Игорь Бурцев. Телефон, стоящий рядом с его фамилией, почему-то все время был занят. Рейн решил выяснить его адрес и отправиться туда. В конце концов, при личной встрече всегда можно выяснить гораздо больше.
Квартира Бурцева находилась на окраине Таллина, в районе новостроек. Проплутав среди однотипных многоэтажек, Рейн наконец добрался до нужного дома.
О чем говорить с Бурцевым, как выяснить его причастность (или непричастность) к гибели парома, Рейн не знал. Он не представлял себе даже, с чего начать разговор. Ведь даже Рюйдэ мог выставить его за дверь еще в начале разговора. И в принципе оказался бы прав. То же самое сейчас мог бы сделать и Бурцев. Так что оставалось надеяться лишь на случай.
У подъезда панельной девятиэтажки стояли несколько мужчин в строгих костюмах, которые курили и о чем-то тихо между собой переговаривались. Рейн подумал, что ему светиться совершенно ни к чему, и хотел проскользнуть незамеченным, но это не удалось. Завидев его высокую фигуру, они разом повернулись и проводили Рейна долгими взглядами. Такой неожиданный прием вверг его в некоторое замешательство. Но еще больше он растерялся, когда обнаружил, что входная дверь квартиры Бурцева приоткрыта. Изнутри доносились приглушенные голоса.
«А не уйти ли мне отсюда от греха подальше? – только и подумал Рейн. – Вдруг здесь ограбление? Те, внизу, стоят на стреме, а отсюда сейчас выйдут... И уберут меня как ненужного свидетеля...»
Стать случайной жертвой грабителей никак не входило в планы Рейна.
Когда дверь стала медленно отворяться, он на какие-то доли секунды почувствовал себя профессором Плейшнером и уже готов был броситься вверх по лестничному пролету. Но на пороге вместо злобного бандита, вооруженного до зубов, стояла одетая во все черное женщина с заплаканными глазами.
– Здравствуйте, – прошептала она, увидев Рейна.
– Здравствуйте, – также шепотом ответил Рейн.
– Проходите, пожалуйста. – Женщина взяла его за руку и потянула в квартиру. «Как-то странно все это». Рейн послушно последовал за женщиной.
В прихожей она остановилась и, приблизив лицо к уху Рейна, тихо спросила:
– Вы сослуживец?
– Да, – на всякий случай ответил он.
– Хорошо.
Рейн скорее догадался по движению губ, чем расслышал.
«Да что тут происходит?»
Ответ пришел сам собой, когда женщина открыла перед ним дверь в комнату и мягко подтолкнула внутрь. Рейн оказался в самой большой комнате квартиры. Их еще некоторые гордо называют «залой».
По периметру стен сидели люди со скорбными лицами. В руках у женщин белели платочки. Но самое главное – в центре на голом столе стоял обитый черным крепом гроб! Рейн остановился как вкопанный. Этого он никак не ожидал.
– Ну что же вы, – снова дотронулась до его локтя женщина. – Подойдите к матери.
«Если бы еще знать, кто из них мать. И кто покойник. Неужели это Игорь Бурцев скончался? Очень интересно».
Женщина снова взяла Рейна за руку и подвела к сидящей на диванчике сухонькой старушке, которая то и дело прикладывала к глазам кружевной платок. Прошептав ей что-то на ухо, женщина указала глазами на Рейна. Старушка кивнула и протянула ему свою ручонку.
– Примите мои глубокие соболезнования, – проговорил Рейн, легонько пожимая ее.
– Все это так неожиданно, так неожиданно... – снова заплакала старушка.
Женщина чуть-чуть сжала локоть Рейна, давая понять, что соболезнования закончены. Он медленно отошел в другой конец комнаты и сел на свободный стул. По дороге он успел разглядеть покойника.
Это был молодой парень, лет двадцати трех. Среднего роста, блондин.
«Видимо, это действительно Бурцев. Ну и дела... Знать бы еще, от чего он умер?»
Время от времени в комнату входили новые люди, ведомые все той же женщиной с покрасневшими глазами. Их вначале подводили к матери, а потом усаживали на свободные стулья. В свою очередь, другие, отсидев положенное, удалялись. Таким образом, происходила своеобразная смена караула.
«Интересно, когда настанет моя очередь выйти отсюда?» – подумал Рейн. Ему очень хотелось присоединиться к группе родственников и друзей у подъезда и постараться выведать причину смерти Бурцева.
Присутствующие хранили глубокое молчание. Минут через пятнадцать, когда Рейн совсем уж собрался выйти из комнаты, внезапно вошло несколько человек, осторожно держа крышку от гроба. Все поднялись со своих мест. Рейн заметил, что крышку не стали прибивать наглухо.
«Значит, прощание с покойным состоится на кладбище, – заключил он. – Мне тоже надо обязательно попасть туда. Помнится, во многих детективных романах часто все выяснялось именно во время похорон».
Когда все стали выходить, в прихожей Рейн заметил одну интересную деталь. Телефонная трубка аппарата, стоящего на тумбочке, была снята и лежала рядом.
«Вот почему я так долго не мог дозвониться».
Рейн поотстал от толпы родственников, взял трубку и приложил ее к уху, но не услышал даже отбойных гудков. Он несколько раз нажал на рычаг, но и это не возымело никакого действия.
– Телефон не работает, – раздался за его спиной голос все той же вездесущей женщины в черном. – С того самого дня... Мать велела отключить... – И она залилась слезами.
Рейн не понимал ровным счетом ничего.
Гроб долго спускали с девятого этажа по узким лестничным пролетам. Внизу уже ждали автобусы. Рейн поспешил занять место в одном из них, и когда гроб погрузили в черный «рафик», выполнявший роль катафалка, процессия медленно тронулась.
Почему-то во время всех похорон, на которых когда-либо был Рейн, обязательно шел дождь. Поэтому, наверно, погребальная церемония у него ассоциировалась с пасмурной погодой, пронизывающим холодом и обувью, измазанной в глине. Эти похороны не были исключением. За окном автобуса накрапывал мелкий противный дождик, добавляя грусти в невеселую атмосферу.
К большому сожалению Рейна, соседнее место осталось незанятым. Если бы там сидел кто-нибудь из родственников или друзей Бурцева, можно было бы попытаться выведать какие-то сведения. Теперь же приходилось прислушиваться к разговорам вокруг.
– Да, – качая головой, говорила пожилая женщина за спиной Рейна. – Совсем молодой парень!
