кем не бывает?
Азамат стряхнул с себя его руку.
– Вот из-за таких, как он, – он указал пальцем на безуспешно пытающегося остановить льющуюся из носа кровь Рамзана, – мы и терпим такие потери. Нельзя расслабляться ни в чем!
– Рамзан в Свердловске учился. Вот и нахватался.
– Ну и что? – возразил Азамат. – Я тоже в свое время МГУ кончал. Разве я когда-нибудь себе позволяю русские ругательства?
– Ну ладно, Азамат. Погорячился, и хватит, – примирительно сказал Вахит. – Эй, Али, скоро ты там? На дороге находиться очень опасно. С утра я вроде шум вертолетов слышал. А здесь мы как на ладони.
– С-сука, никак не получается... – донесся из-под джипа сдавленный голос Али.
Вахит, да и все остальные, не могли скрыть улыбок. Азамат рассерженно зашагал к своей машине, наподдав по дороге большой булыжник.
Вахит бесшумно расхохотался, но тут же нахмурился.
– Вы, ребята, хотя бы при Азамате не ругайтесь. Знаете же, он человек серьезный. В следующий раз и пули не пожалеет.
Все закивали. Из-под джипа вылез расстроенный Али:
– Все, подшипник полетел. А заменить нечем. Абана мат.
Вахит вздохнул:
– Так, дело к двенадцати... Скоро намаз. Здесь оставаться больше нельзя. Придется машину просто убрать с дороги.
Солдаты вынули из джипа все ценные вещи – несколько «калашниковых», ручной пулемет М-59 и даже «шмайссер» времен Великой Отечественной войны, пару рюкзаков с провизией и канистру с бензином. Потом поднатужились, приподняли машину и сбросили ее с обрыва. Джип грузно ударился несколько раз о склон горы, потом покатился быстрее и, наконец, уперевшись в выступ скалы, остановился. Несколько секунд спустя раздался сильный взрыв.
– Бензин из бака вылить забыли, – сказал один из боевиков.
– Так, – скомандовал Вахит, – быстро по машинам – и вперед.
Через пятнадцать минут караван миновал горный перевал и остановился около узенькой тропинки, ведущей в густой лес. Выйдя из машины, Азамат достал компас и определил кибла – направление на Мекку, в сторону которой должны молиться все правоверные мусульмане. Все разулись, ополоснули водой из фляжек ступни и ладони и, достав небольшие коврики, преклонили колени.
– Бисмиллах, аль-Рахмат аль-Рахим, – нараспев произнес Азамат. И остальные повторяли за ним слова первой суры Корана:
– Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Хвала Аллаху – господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, кого ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших...
Намаз продолжался недолго – минут пятнадцать. Закончив чтение молитв, Азамат поднялся со своего коврика и повернулся к своим спутникам:
– Сыны свободного народа! Ныне, когда на нашу землю вновь обрушились орды завоевателей, останемся верными заветам наших предков и великого имама Шамиля! Не дадим родину в обиду, будем сражаться, пока последний враг не покинет нашу страну. Правда на нашей стороне. И поэтому мы обязательно победим! Аллах акбар!
Боевики повторили за ним.
– А теперь нужно хорошенько замаскировать машины, Иса, Али и Салех остаются здесь, все остальные – за нами, в Ени-Чу.
Кроме Азамата и Вахита, в небольшом отряде было еще два полевых командира – Хусейн и Абдулла. Эти четверо возглавляли процессию, а за ними шли полтора десятка боевиков. Здесь было достаточно безопасно – федералы так далеко в горы еще не добрались. Конечно, время от времени и здесь можно было услышать стрекот вертолетных винтов, но за густой листвой деревьев, только начинавшей осыпаться, отряд сверху был незаметен.
Было тихо. Мирно щебетали птицы, где-то неподалеку журчал быстрый горный ручей. И не верилось, что в каких-нибудь семидесяти километрах к северу идут ожесточенные бои. В сущности, этот маленький клочок земли, если бы не горы, можно было за сутки объехать вдоль и поперек. И именно здесь, на этой земле, разгорелся, пожалуй, самый кровопролитный конфликт за последние годы.
Лучше всех дорогу знал Азамат, но и он время от времени останавливался, чтобы выбрать нужное направление – в некоторых местах тропинка так заросла травой, что была почти неразличима. Примерно через полтора часа лес закончился и потянулись поля и бахчи – селение Ени-Чу было близко.
Войдя в аул, полевые командиры оставили своих солдат на въезде, а дальше направились одни – здесь они были уверены в своей безопасности.
На центральной улице села стоял трехэтажный дом, весьма отличающийся от соседних размерами и богатством внешней отделки. Деревянные ставни были покрыты тонкой резьбой, а изгородь украшена железными завитушками. У стальных, крашенных в небесно-голубой цвет ворот стоял высокий старик с длинной седой бородой и в высокой горской папахе.
– Приветствую дорогих гостей! – громко сказал он, когда командиры достаточно приблизились к нему.
– Салам алейкум, Ибрагим! – командиры положили ладони на левую сторону груди и склонили головы в знак уважения к старейшине.
Тот поочередно пожал всем четверым руки и сделал приглашающий жест в сторону калитки:
– Прошу в дом!
В доме у Ибрагима было богато. Везде, где только можно, лежали пушистые шерстяные ковры ручной работы, комнаты были обставлены отличной мебелью западного производства, в гостиной стояли огромный телевизор и стереосистема. Везде сновали молодые хорошо одетые юноши и волоокие девушки, видимо выполнявшие роль слуг. Старик провел командиров через весь дом в большую столовую, где уже был накрыт стол.
– Присаживайтесь, поешьте с дороги. Как доехали?
Гости расселись за столом и ополоснули руки ароматной водой, принесенной женщинами. Подождав, пока старик прочитает краткую молитву перед едой, сделали обрядовый мусульманский жест – провели рукой от лба до подбородка, как бы стряхивая с лица всю скверну.
Старик, по обычаю, первым принялся за еду – взял с блюда крупную янтарную виноградину. Остальные последовали его примеру и, немного закусив зеленью и фруктами, набросились на большие ломти жареной баранины, лежащие на блюде в центре стола. Ибрагим только посмеивался, глядя на гостей, уписывающих еду за обе щеки.
– Что, – спросил он, когда первый голод был утолен, – плохо с продовольствием на передовой?
– Не то слово, – ответил за всех Абдулла, – все лето бойцы тушенкой питались, ну иногда тем, что раздобыть удавалось. Солдаты голодные – еще больше чем федералы.
Старик поцокал языком и сокрушенно сказал:
– Да, сейчас положение на фронте не из лучших.
Вахит перестал жевать и положил на тарелку недоеденный кусок мяса.
– Не то слово, уважаемый, скажу прямо: очень плохая ситуация.
Остальные закивали.
– Русские давят, хотят как можно больше территории захватить, – вмешался в разговор Хусейн – самый молодой из командиров. – Обороняемся из последних сил.
Старик вздохнул, но промолчал.
– А скоро осень, зеленка пропадет. Что делать будем? Боеприпасов мало осталось.
– Надолго?
– Максимум на три недели. Если еще не получим – придется в горы уходить. Автомат без патронов на войне бесполезнее швабры.
Ибрагим слушал жалобы командиров, задумчиво поглаживая свою пушистую бороду.
– Подствольников не хватает, бензина для бэтээров. Я не говорю уже о том, что солдаты в землянках
