– Здесь он нормальный мужик... – пожал плечами Кощей. – То есть жену не может забыть, и потому ищет такую, кто похож на нее. Вроде нашел. Сидели с ним в «Золотом веке». Он там одну снял, с собой увез, заплатил, но не попрощался. Толмач за ним проследил, потом доложил: мол к ней поехали, там и остался до утра. Хорошая девка, кстати... – Он пригляделся к записанному телефону. – Стоп! Да это она и есть! Ее телефон. Лида зовут. Я сам бы ей впарил, если честно...
– Ну, вы там с Геной разберетесь. Поставьте ее на прослушку, советую... А сейчас забирай его и отвози... Ствол у него в порядке... А сколько ему бабок положили, если не секрет? – сощурился Иван.
– Даже не спрашивай, – мотнул головой Кощей. – Я таких сроду в руках не держал.
8
Дон третий день сидел у Любы. Она выходила только на работу, дверь запирала на все замки, во дворе старалась пройти как можно быстрее, ни на кого не глядя, и не отвечала на вопросы соседей... К телефону подходила, но там в основном молчали, потом клали трубку.
Эти два дня Дон наблюдал из-за шторы за машинами, из которых велось наблюдение и которые сменяли друг друга возле дома.
Он терялся в догадках. Кто они? На ментов не похожи. Те давно вломились бы, мордой в пол, штиблетами по ребрам... Несколько раз кто-то звонил в дверь, когда Любы не было дома. Дон курил на кухне, матерясь от бессилия... В передаче «Криминал» он услышал о гибели Тенгиза. Его нашли со сломанной шеей в гараже. Неужто это хотели на него повесить?.. Тенгиз сам здоровый, выходит, что, кроме его конкурента – Славки Доронина, – больше некому?
По его просьбе Люба купила бинокль, и он стал рассматривать номера машин и тех, кто в них сидел. Но оттуда особо не высовывались, а номера и марки автомобилей ничего ему не говорили... во всяком случае, немного смог он разглядеть в эту не по-зимнему ненастную погоду.
– Слав, может, это не за тобой? – пару раз спросила Люба. Но увидев однажды телепередачу «Криминал», в который раз показывали сцену, как Дон рванулся в толпу, волоча за собой тело капитана Анисимова, сразу замолкала. Менты гибели коллег не прощают – она это уже слышала не раз по телевизору.
Надо бы выйти отсюда, думал он, сколько еще здесь сидеть? Неделю, месяц? Тем, кто его пасет, проще– они сменяют друг друга... А чем дальше, тем будет тяжелее решиться. Черт, никогда еще так не попадал.
Дома он был один, Люба где-то задерживалась, и он мотался по квартире, не включая свет и изредка подходя к щели между штор.
... О том, что он будет сидеть в «Мессалине», знал только Тенгиз Кутаисский. Они условились о месте и времени перед самой встречей, по сотовым договорились за считанные секунды, будучи уже в машинах. Это железное правило – договариваться о месте и времени стрелки только в последний момент – Дон для себя ввел давно. Теперь получалось, что менты не только успели об этом узнать, но и позвать туда телевизионщиков. А те в момент собрались со всей своей аппаратурой... Значит, сидели наготове у себя в Останкине и только ждали отмашки? И все было подготовлено заранее?
Нужно было окончательно решать с Тенгизом, к кому под крышу перейдет Вешняковский рынок...
История давняя. Когда Дон год назад решил заняться легальным бизнесом, то, при полном согласии братвы, он вложил общак своей группировки в пустырь возле рынка, но построил там не торговые киоски, как его все убеждали, а склады. И не прогадал. Рынок, с которого кормился Тенгиз, стал стремительно расширяться, земля там вздорожала, а склады готовы были арендовать за любые деньги.
Аренда складов кормила семьи членов бывшей группировки. Многие возвращавшиеся из зоны были без работы, их нужно было поддержать.
Дело еще и в том, что возвращался с отсидки Остап, его лучший друг, которого на зоне короновали, и положено было что-то отстегнуть тому на кормление... Остап запросил какой-нибудь вещевой рынок. Дон уже толковал об этом с Тенгизом, предлагая уступить рынок, поскольку слышал, будто Тенгиз тоже решил легализоваться и крышевание рынка стало ему в тягость. Тенгиз долго тянул, и Дон уже решил, что тот собрался толкнуть рынок кому-то из своих и подороже...
А тут Тенгиз вдруг потребовал, чтобы Дон сам продал ему свои склады вместе с землей. Причем предлагал бешеные бабки, каких Дон сроду не имел. И чем больше предлагал, тем настороженнее вел себя Дон – хотел сначала выяснить, с чего вдруг прижимистый Тенгиз так расщедрился, и не стоит ли его «товар» еще больше.
Но ничего толком не узнал, а Тенгиз внезапно, буквально накануне вечером, сделал новый финт ушами: согласился уступить свой рынок Остапу. Вот они и договорились встретиться в «Мессалине», чтобы обговорить кое-какие детали и ударить по рукам. Но вместо Тенгиза нарисовался этот самый Анисимов с нарядом и стал сразу вязать... Эта сука, мент позорный, которого он, Дон, со своих доходов уже четвертый год кормил, поил и воспитывал вместе с его третьей, нет, уже четвертой семьей, внаглую, не говоря худого слова, нацепил браслеты и потащил под «юпитеры», или софиты, словом, к телевизионщикам... Выходило, что именно Тенгиз, а больше и некому, заманил его в ловушку и продал ментам типа Анисима или, бери выше, самого Демида. А сам в это время уже лежал со свернутой шеей в своем гараже...
Потому как на Анисима на телевидении никто не клюнет, а Демид там – герой криминальных передач. Типа один, голыми руками, вяжет каждый день вооруженных до зубов бандитов. В Чечню бы его, раз такой крутой!..
А этот Анисим продаст любого, хоть подельника, хоть отца родного, ради очередной звездочки на погонах. Такие, как он, сдают своих баб и корешей, чтоб заработать, и сначала так и выходит, но потом с бабками и всеми делами у них получается все хуже и хуже. Этих, ссучившихся, нигде не любят – ни в ментуре, ни на зоне.
А ведь это он, Дон, познакомил его с Раей, хохлушкой, последней его женой, устроив ее торговать на Черкизовском рынке, где пасся Анисим. Баба в соку, тридцать пять лет, давно Анисим к ней клеился, не отставал, обещал развестись, однако это не мешало тянуть с нее, как и с других, ежедневную дань, и она исправно ему отстегивала... А потом она подсчитала: дешевле обойдется уступить его попыткам залезть под юбку, чтоб выйти замуж и получить москальскую прописку, чем скитаться по чужим квартирам, втридорога платить за них, отбиваясь от вонючих азеров... И, главное, не придется больше отстегивать здешним ментам и бандитам. А напротив, можно попользоваться тем, что отстегнут ее муженьку в ментовских погонах.
Анисим даже пригласил его, Дона, на свадьбу... А совсем недавно зазвал в кабак обмывать четвертую, капитанскую, звездочку. Хотя в его годы уже ходят в майорах... Тот же Демид, к примеру, подполковник. И говорят, проявляет усиленное внимание не только к Анисиму, но и к его новой жене... Ну, это у него натура такая, у Демида. Увидит новую бабу, и сам не свой ходит, пока не завалит в койку.
Это ладно, здесь интересно другое. Главное стало понятно, почему именно Анисима послали его брать. Хотя это совсем не его участок. И не его дело... СОБР, или там ОМОН, это их, как говорится, компетенция.
Хотя расчет верный. Анисим у него, у Дона, в корешах, значит, «преступник» подпустит поближе, ничего не подозревая... Еще и стакан нальет. А все так ведь и вышло.
Позвали, поди, Анисима в большой кабинет и указали: негоже, мол, капитану милиции корешиться с пусть даже завязавшим авторитетом, причем открыто, у всех на глазах. Надо бы загладить. Как? А вот так, на глазах общественности, под телекамерами, повязать этого самого криминального авторитета, хотя бы и бывшего. Может такое быть? Вполне. Кто мог такое ему приказать? Демид, больше некому. Интереснее здесь другое. Вот кто самого Демида использовал, чтоб избавиться от него, Дона?
И вот еще что не давало ему покоя: как можно успеть настучать ментам за эти полчаса, что прошли от назначения времени и места, а телевизионщикам собраться и подготовиться? Не смешите мои подмышки! Значит, заранее все было готово. Чтоб это организовать и продумать, нужен кто-то поумнее Тенгиза. Этот уж больно тупой от жадности... А теперь интересно, что еще хотят на него, Дона, повесить? Рэкет на здешних рынках? Это навряд ли. Знают, не могут не знать, что Дон в случае чего потянет за собой всю окрестную ментуру, которая там пасется. Да и кто там, на рынках, нынче не кормится, начиная с бомжей и кончая большим московским начальством?
Вернее сказать, его брали не затем, чтобы судить да срок припаять, а чтоб применить оружие при оказании сопротивления или попытке к бегству. Ничего другого в голову пока не приходило.
