От этой мысли Дон покрылся холодным потом... И эти фраеры, что торчат под окнами, значит, только того и ждут, когда Дон не выдержит и покинет свое лежбище? И утром газеты расскажут о находке мертвых тел авторитетов по кличке Дон и Тенгиз, очередных жертв мафиозных разборок... Кто ж его приговорил? И за что?
Дон продолжал ходить по комнате, сопя от возмущения. Обычно он много ел в минуты волнения, без конца залезая в холодильник, который, к ужасу Любы, опустошался уже через час после ее похода в магазин... Деньги, которые у него еще оставались, быстро заканчивались, а часто бегать по магазинам она не могла.
Выходит, он снова вернулся к своей догадке, его заказали Анисимову. Этот мент поганый, как сявка, принял заказ к исполнению, а его начальники договорились с телевизионщиками? Значит, правильно сделал, что его угрохал!
Он посмотрел на часы. В сумраке, при свете уличных фонарей, сначала было трудно разглядеть стрелки, а когда рассмотрел, присвистнул: около одиннадцати...
Когда в дверь коротко позвонили, он сначала прислушался, потом подошел ближе, стараясь не шуметь, приложил ухо. Послышался – или показалось – стон... Потом снова короткий звонок в дверь, и будто что-то по ней прошелестело...
Он выглянул в глазок, хотя прежде этого опасался. Вроде никого. Пустая, плохо освещенная лестничная клетка. И снова, более явственно, стон... Люба?
Он быстро, почти лихорадочно, стал открывать замки один за другим. Дверь с трудом открывалась, что-то ей мешало. Он осторожно приоткрыл ее и выглянул.
Люба лежала без сознания, вся в крови, ее раскрытые сумки были рядом.
Он как можно аккуратнее открыл дверь еще немного, потом втащил Любу внутрь квартиры, еще раз оглядев лестничную клетку. Там было пусто и тихо. Мертвенно горела лампа дневного света, где-то в соседнем подъезде гудел лифт.
Он поднял ее на руки, донес до тахты, уложил, раздел, принес воды, смочил лоб.
Она застонала и пришла в себя.
– Еле дотащилась... – слабо улыбнулась она. – Слав, не смотри на меня так...
Он беспомощно и растерянно топтался, не зная, что делать. Вдруг понял, почувствовал, может быть впервые, что никого, кроме нее, у него нет и уже не будет. О прежних своих марухах, которым нужны были его деньги, он давно забыл, как только она заплатила за него в небольшом ресторанчике в Чертанове, куда он ее впервые пригласил. У него с собой были только доллары, а обменного пункта поблизости не имелось. Пока официант топтался, потея и плохо соображая, но не желая выпускать из рук портрет полюбившегося российскому населению Бенджамина Франклина, изображенного на зеленовато-серой купюре, Люба мило улыбнулась, положила Дону руку на плечо и расплатилась сама. Как выяснилось потом, почти всей своей получкой. И уже после этой истории не пожелала брать у него долг, как он ни старался вернуть...
Я бандит, как-то признался он ей, напившись. Я людей убивал и калечил, от триппера сто раз лечился! Гони меня в шею, может, еще найдешь путного мужика!.. В ответ она только прижимала к себе его голову, гладила пальцами волосы. Ты хороший, если захочешь... Только злой больно на всех. Но это пройдет.
– «Скорую»!.. – он рванулся к телефону.
– Не надо... – слабо сказала она, когда он уже набрал ноль-три. И, приподнявшись на локте, забрала у него трубку и положила на рычаг.
– Принеси лучше анальгин, йод, тряпку и тазик с теплой водой... Там, на кухне.
Она слышала, как он чертыхался на кухне, что-то роняя на пол...
– Да включи там свет! – сказала она погромче, отчего почувствовала боль в висках.
Наконец он принес все, что она просила.
– Они это сделали специально, неужели не понимаешь? Чтобы разозлить тебя!
– Кто они? Узнала кого? – он сжал кулаки.
– Я вышла из метро, они стоят... курят. Думала, малолетки, девиц своих ждут. Они меня увидали, друг друга подтолкнули, за мной пошли...
Она прикрыла глаза рукой.
– Извини, голова опять закружилась... Только ты не ходи туда. Черт с ними. А то еще побежишь, а они только того и ждут.
Он поддержал ее, поправил под головой подушку.
– Слава, это они нарочно, – снова и снова повторяла она. – Чтоб тебя из дому выманить. Ты ж бешеный...
– Где они? – спросил он, надевая куртку.
– Откуда я знаю?.. Может, эти ушли, так другие объявились, тебя поджидают. Не ходи туда, Слава, убьют тебя! – она заплакала.
– Замолчи...
Он мотался по комнате, не зная, что предпринять. Вернее, не решался.
– Ну козлы... Хорош реветь! – он замахнулся на нее. – Замолчи! Слышно ведь... Где, ты говорила, они меня караулят? Может, возле дома?
– Может быть, – она всхлипнула. – Не ходил бы ты...
– Так ты видела кого возле дома или нет? – спросил он снова.
Она жалобно смотрела на него, слезы текли из широко раскрытых глаз. Наконец убедилась, что его не удержать.
– Какие-то мужики возле машин стояли, – сказала она. – Как всегда. По-моему, мент был один, толстый.
– Где?
– Вспомнила, возле гаражей. Я мимо тащилась, они увидели, замолчали... Да, вот... хотела попросить помочь, смотрю, с насмешкой глядят. Я и не стала просить. Посидела на лавке и дальше потащилась...
Он подошел к ней, сидевшей на кровати, обнял, она прижалась к нему лицом.
– Может, не надо, а, Слава?
– Да что ты, в натуре! За кого меня держишь? Не надо...
Он махнул рукой и подошел к окну. Там черно. Уличные фонари едва освещают сами себя. Да и кого там разглядишь возле темных гаражей, слившихся в бесформенную приземистую массу?
– Как твоя голова? – мрачно спросил он, вернувшись к кровати.
– А что? – она страдальчески смотрела на него. – Уйдешь им мстить за меня? И оставишь здесь одну?
– Без помощи не оставлю... – он уже набирал номер. – «Скорая»?
– А? Да, точно. «Скорая», «скорая»... – будто растерялся мужской голос.
Дона это сначала удивило, потом он продиктовал адрес и симптомы.
– Только побыстрее, – сказал он. – Больная плохо себя чувствует...
– Скоро приедем, – заверил мужик. И повторил адрес. – А дверь нам будет кому открыть? – спросил он, когда Дон все подтвердил.
– Я сам тебе все раскрою, – сказал Дон. – Нараспашку! И дверь, и еще кое-что.
Он положил трубку. Черт, подумал он. Со всех сторон уже обложили... Даже к телефону подключились. Да, дела... Но лезть сюда они пока боятся. Ночи ждут.
Она смотрела на него во все глаза.
– Слава, ты что задумал? – тихо спросила она.
– Ничего особенного... Если позвонят, дверь никому не открывай, ты поняла?
– Все-таки пойдешь? – ее голос снова дрогнул.
Он подошел к ней. Сел рядом, она положила голову ему на плечо.
– Хоть полегче стало? – спросил он негромко.
– Да. Когда ты меня вот так обнимаешь... И анальгин, наверно, подействовал. – Она всхлипнула.
Ну, сейчас начнется, подумал он, и осторожно снял ее руки со своей шеи.
– Запомни. Если вернусь, звонить в дверь не буду, три раза стукну, – сказал он. – И никому, слышишь? Никому без меня не открывай!
9
