стариковой квартиры. – Хорош чикаться-то! Выкинем их с манатками на снег, и пусть добираются как хотят! Раз по-хорошему не понимают!
– А ну, подымайся, козел старый, а то выкинем... – один из братьев потащил Петьку к двери, ударив его для верности под зад ногой.
Младший, не долго думая, точно так же подхватил Тоньку, и теперь они оба тащили плачущих и упирающихся стариков к входной двери. Но участковый, который хмуро смотрел на происходящее, спохватился. Возможно, представив последствия для своей карьеры.
– Э-эй!.. Вы что, вообще, руки распускаете? Старики все-таки!
– Вы бы, ребята, действительно, полегче бы, а? – засуетилась жэковка. – А то мало ли?
Но братья, войдя в раж, оттолкнули участкового и пинком отворили входную дверь, чтобы вытолкать стариков взашей.
– А ну оставь их, – послышался негромкий незнакомый голос, и все замерли, а милиционер оглянулся.
– Я кому сказал? – Павел вышел из кухни в коридор и остановился, скрестив руки на груди, напрягшись и немного раздвинув ноги.
– А это еще кто? – один из братьев, отбросив старуху, двинулся в сторону Павла. И дыхнул на него водочным перегаром. – Те че, мужик, больше всех надо? Ты здесь вообще кто и как оказался? – И смолк, встретившись со взглядом Павла.
– Слышь, это кто? – спросил второй у старика, и тряхнул его за шиворот.
– Прохожий. Случайно мимо проходил! – сказал второй брат.
– А вы кто, гражданин? Сами как сюда попали? У вас документы есть? – строго спросил участковый у Павла. – А ну предъявите!
– Есть. Только пусть сначала они покажут свои бумаги, – сказал Павел, протянув руку к тому из «однояйцевых», который казался ему старше своего братца на целых полминуты. – Я их сам посмотрю.
– Чего-о? – протянул тот.
– Да это, наверно, тот самый обменщик с Кутузовского! – хохотнула «жэковка», не собираясь отступать от своей версии.
– Не, Анатольич, это жилец наш... – прошамкал старик. И вытер слезы.
– Так они еще и жильца пустили? В нашу квартиру? – возмутился второй, младший, брат и, оставив старуху, наклонился над стариком. – А ты нас спросил? Все денег, говоришь, нет?
– Слушай, ты, козел! – придвинулся было к Павлу другой «однояйцевый». – Не знаю, откуда ты взялся, только вали отсюда, пока цел, ты понял?
Он вздернул руку к лицу Павла, желая взять на испуг, и тут же оказался на полу, ударившись в него лбом. Потом со стоном, под ошарашенное молчание оцепенелых союзников, перевернулся.
На его скривившемся от боли окровавленном лице было искреннее недоумение. Похоже, он не мог сообразить, как такое могло с ним случиться.
– Ты, сука! – вскипел второй и кинулся на выручку братцу, по-бычьи наклонив голову, будто собирался бодаться. Он норовил сбить Павла с ног, но тот мгновенно посторонился, пропустив его, затем последовало еще одно неуловимое движение, и тот тоже ткнулся лицом в грязный линолеум вожделенной квартиры с московской пропиской.
– Паша, не надо их так!.. – испуганно сказала Тонька. – Посодют тебя... Лучше пускай сами счас уйдут.
Участковый тем временем, пока «жэковка» пискнула от страха и присела в углу, рвал из кобуры «макарова», в чем Павел ему не препятствовал, но едва его вырвал, как табельное оружие очутилось в руках незнакомца.
– Лучше верни... – прохрипел участковый. – За это, парень, статья... Нападение на сотрудника органов, будучи при исполнении...
Павел спокойно достал из пистолета обойму, положил ее в карман брюк и вернул оружие обратно.
– Про обойму в кодексе ничего не сказано. Верну, когда разберемся... Так где бумаги? – повторил он и снова протянул руку.
– Какие еще бумаги... – приподнялся старший, но, получив ногой в живот, снова грохнулся на пол. Павел запер входную дверь и положил ключ в карман.
– Где?
– Пашенька, посодют ведь тебя... – заплакала Тонька. И тут же смолкла, прикусив язык и испуганно глядя на Павла.
– Паша, Павел, значит... – многозначительно сказал участковый, поглядывая в сторону телефона. Возможно, припоминал, где он мог видеть этого нежданного защитника нарушителей прописки. И, выждав момент, рванулся в сторону аппарата, пока Павел разглядывал переданные ему документы, даже не поведя в его сторону взглядом.
– Алло... алло... – несколько раз повторил участковый. Трубка молчала.
– Смольный на проводе! – насмешливо сказал Павел, не оборачиваясь. – Где ордер на квартиру? Быстро!
– Говорила ж тебе... – прошипела «жэковка» растерянному участковому, отдав Павлу ордер. – Отключили же за неуплату.
– Значит, надо бы снова подключить... – сказал Павел, разглядывая ордер. – Ведь эти уже все оплатили?
Он кивнул на «однояйцевых». Те молчали, полулежа на полу и угрюмо глядя на нежданного защитника строптивых стариков.
– Не слышу! – крикнул Павел «жэковке».
– Они сказали, чтоб подключали, когда переедут, – сказала она, кивнув в сторону близнецов.
– А эти старики пусть в темноте сидят? Нехорошо... – сказал Павел. – Старые люди... Врача вызвать, «скорую»? Вашу мать с отцом бы так, товарищ лейтенант? – обернулся он к участковому.
– Ты не имеешь права меня здесь задерживать! – возвысил тот голос.
– А ты, лейтенант, не имеешь права выгонять стариков на улицу, – обернулся к нему Павел. – Эти, егорьевские, тебе сколько отстегнули? Думаешь, никто не узнает?
– Ни копейки! – сказал тот. – И никогда с таких не возьму!
Павел смерил его взглядом, но ничего не ответил.
– Так, теперь вам, сиамским близнецам, вывернуть карманы, только быстро! – обернулся к ним Павел. – Быстро, говорю, все карманы, чтоб я видел, не то сам шмон заделаю, хуже будет!
Ему все-таки пришлось им помочь. На пол упали два выкидных ножа и газовый пистолет. Павел сначала перелистал их паспорта, положил в карман, потом, также не спеша, достал носовой платок и взял пистолет двумя пальцами, поднял его с пола, внимательно рассмотрел, заглянул в ствол.
– А есть у них, товарищ лейтенант, разрешение на ношение холодного и огнестрельного оружия, как вы думаете? – спросил он.
Тот снова промолчал, только сопел еще громче и еще растеряннее.
– Вон, видите? – он сунул пистолет под нос участковому. – Показываю: нарезка под девятимиллиметровые боевые патроны. Нехорошо, однако. Получается, вооруженных преступников укрываете?
Красное лицо участкового теперь багровело на глазах, уже дойдя до свекольных тонов. Хорош, пожалуй, подумал Павел. Еще кондрашка хватит.
– А теперь попрошу всех пройти в гостиную... – Павел сделал приглашающий жест в комнату. – И сразу к столу.
Там он пристально оглядел всех, потом медленно и аккуратно разорвал бумаги и сложил их на пол. Щелкнул зажигалкой и поджег обрывки.
Тонька снова охнула, но на этот раз промолчала.
– Благодетель, – негромко сказал старший из «однояйцевых». – Все бумаги все равно восстановят. А ты, сука, теперь у меня сядешь...
– Что ты сказал? – Павел наклонился к нему, потом неожиданно сгреб его за ворот, рывком поднял на ноги и нанес удар кулаком под дых.
