Что-то есть странное и необычное в этом тексте, думал он. И что-то узнаваемое. Будто где-то раньше читал…
— А номер его мобильного телефона не знаете? — спросил тем временем Турецкий у соседки Кольчугина.
— Ой, не помню, врать не буду… Если вам срочно, то позвоните Андрюше, его секретарю, Соломин его фамилия, может, знаете его телефон?
— Спасибо, найдем! — сказал Турецкий и положил трубку. — Что-то хочешь сказать? — спросил он, внимательно глядя на Игоря и одновременно набирая номер Соломина по сотовому.
— Не знаю, как это объяснить, — почесал Игорь в затылке. — А то опять смеяться будете.
— Если ляпнешь что-нибудь несусветное, обязательно… А ты своими словами, — поощрил его Турецкий. — Поймем как-нибудь.
— Это не его стиль, понимаете? Трудно это объяснить, но Янковский, что о нем ни говори, способный журналист, а значит, у него есть свой стиль. Стиль, как отпечатки пальцев, не изменишь, он в принципе единственный в своем роде. А стиль этой газеты «Юный коммунар» — это разбитной стеб, рассчитанный на нынешнюю молодежь. Если бы не его подпись, я бы решил, что писал кто-то другой… Причем тоже профессионал. Опять же, и здесь стиль имеется, чем-то даже мне знакомый, как если бы я это где-то уже читал… Впрочем, я могу ошибиться.
— У тебя какие-то сплошные эфемерности! — Турецкий с хрустом потянулся, отложив попискивающий сотовый. — Все тебе чудится и кажется… Ладно, тут главное, что не он писал это предупреждение… Черт! И Соломин куда-то запропастился.
В это время в сотовом послышался щелчок и едва донесшийся голос: «але!»
— Андрей Викентьевич? — строго спросил Турецкий.
— Он самый. А вы, простите, кто будете…
— Старший следователь Генпрокуратуры Турецкий. Мне нужно срочно связаться с Петром Авдеевичем.
— Он же у вас только вчера был, — вежливо удивился Соломин. — Что-то забыли у него спросить? Может быть, я за него отвечу?
— Возникли новые обстоятельства, — сказал Турецкий. — Это срочно и, кстати, в его же интересах. Весьма срочно, понимаете?
— Извините, я все понимаю, — замялся Соломин. — Но я не могу вам дать его номер без его согласия, поймите это правильно. Будет лучше, если вы мне передадите информацию, а я уже передам ему.
— Это ему нужнее, чем мне! — не выдержал Турецкий. — И о таких вещах я могу говорить только с ним! Звоните ему и передайте, что хочу с ним соединиться!
— Хорошо, так все и сделаем! — заверил Соломин. — Как только с ним соединюсь, сразу передам ваше пожелание…
Соломин отключил аппарат и задумался. Потом набрал номер Петра Авдеевича, но тут же сделал сброс. Рано. Да и не стоит пока. И набрал другой номер.
— Рустам Ибрагимович? Это я, Андрей…
— Здравствуй, дорогой, слушаю тебя внимательно! — благодушно прогудел Рустам Ибрагимович. — Что-нибудь случилось?
— Что-то непонятное. Вчера Петя был у следователя, ну, вы помните, я вам докладывал…
— Было дело, — согласился Рустам Ибрагимович. — И что?
— Следователь только что опять звонил. Требует, чтобы Петя ему срочно перезвонил, представляете? Может, он что-то заподозрил?
— А почему ты у меня спрашиваешь? — понизил голос Рустам Ибрагимович. — Позвони Коле, он ваш идеолог, и он же технический исполнитель. А ты у нас координатор, а Петя со своей неприкосновенностью наша крыша.
— А вы?
— Странный вопрос! Я — спонсор! Но главное сейчас — Коля. А не Петя. От Коли сейчас много зависит, даже слишком много… И передай Коле от меня большой привет. Передай привет и скажи, мол, Рустамчик соскучился по нему! И вообще, скоро буду в Москве, и повидаемся, все вместе…
— А что, уже подписали гарантийное письмо? — осторожно спросил Соломин.
— Да нет, дорогой, — устало сказал Рустам Ибрагимович. — Кто бы знал, каких унижений мне стоило собрать эти визы! Теперь мне все говорят: поезжай в Москву и там на месте разберись. Ты только Пете ничего не говори. Надо будет, я сам ему скажу. А сейчас позвони Коле, так и так, все насчет письма объясни. И скажи то, что мне только что сказал: следователь домогается, хочет с Петей поговорить… Подозрительно это нам, может, чего разгадал, как ты считаешь?
— Так потому вам и звоню… — недовольно сказал Соломин.
— А ты не мне должен был звонить! Коле бы позвонил! Что ты, я не понимаю, как неродной…
Матеря себя последними словами, Соломин отключил болтливого Рустама Ибрагимовича и стал набирать другой номер.
— Николай Григорьевич? — вежливо спросил он.
— Привет, Андрюха, можешь не рассказывать, я только что все слышал… Трепло этот Рустам! Иногда жалею, что с ним связался.
— Так вы сами все слышали?.. — вздохнул Соломин. — А вы ведь проверяли, говорили, что все о’кей…
— Ну, конечно, о’кей! Мы проверяем наличие подслушки у своих клиентов, чтобы нам самим их прослушивать, пора бы запомнить! — поучительно сказал Николай Григорьевич. — А так даже лучше, ты не находишь? Экономит время, избавляет от необходимости выслушивать ложь… Так вот, твой шеф только- только от меня уехал в Думу. Будет держать там речь.
— А разве… что-то изменилось? — удивленно спросил Соломин.
— Да, я так подумал и решил… Надо принимать экстренные меры. Рустам до сих пор не подписал гарантийное письмо. А банк «Империал» артачится. Будем ставить наших акул бизнеса и олигархов на место.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что ты слышал. А о звонке из прокуратуры я обязательно передам Петру Авдеевичу.
— Так что мне сказать следователю, если снова позвонит? — спросил Соломин.
— Соври что-нибудь… Мол, звонил, везде искал, но не нашел. Бывает. Может, человек в отключке или в расслабухе? Не мне тебя учить, правильно?
— Разве я вам врал? — спросил Соломин после паузы.
— Неверно поставленный вопрос. «Разве вы поймали меня на лжи?» Вот так будет точнее. Если честно, я уже не помню. Когда столько народа кругом врет, не подозревая, что мне ничего не стоит их проверить… Всех ведь не упомнишь.
— Наверно, чувствуете себя Богом, который все знает и все видит? — спросил Соломин.
— И делает упреждающие ходы, — согласился Николай Григорьевич. — Ну да, что-то вроде… Во всяком случае, начинаю понимать, как Господу нашему тяжело слушать бесконечную ложь своих овечек. Ну все, не отвлекай, мне нужно срочно звонить.
Николай Григорьевич отключился и тут же быстро набрал номер.
— Это опять я… Минут через пять он будет возле вас. Мы договаривались о десяти метрах упреждения, верно? — спросил он.
— Ну да, с упреждением десять метров, — ответил абонент с южнорусским акцентом.
— Там случайно никого поблизости нет?
— Ну как тут скажешь… — ответил абонент. — Сейчас нет, через минуту будут. Народ-то ходит. А вам нужно, чтобы кто-то был? Или решили переиграть?
— Да нет… — задумчиво сказал Николай Григорьевич. — Все остается, кроме одного. Пусть они лучше проедут те же десять метров вперед, вы поняли, да?
— Извините, уважаемый, но я хотел бы одно понять. То есть вы хотите его не замочить, а только
