– Почти. – Марта задумчиво поглядела в окно. – Одно время вроде бы подружился с парнем одним... Они вместе поступали в институт, и оба неудачно... Он с ним и после армии какое-то время общался, а потом они, по-моему, поссорились... Но это было давным-давно, я еще ребенком была... А почему вы спрашиваете?
– Вы не помните, как звали его приятеля?
– Кажется, Паша... Как-то он к нам заходил, тогда они, по-моему, и поссорились... Хотя нет, точно я не знаю.
– Словом, вы никого не в состоянии представить на месте этого гипотетического приятеля, кроме Банникова или Баканина?
– Наверное, кроме Баканина... Виктор у нас вообще ни разу не был с тех пор, как я... В общем, не был. А тот Паша и вовсе ни при чем, говорю же, все это было давным-давно!
– Да, невеселая жизнь у вашего брата: ни друга, ни подруги...
– Это из-за меня. – Марта вспыхнула и с горечью пояснила: – Я имею в виду подругу... Точно знаю, что у Ромочки была девушка, хотя кто – не знаю. Он о своей личной жизни не рассказывал даже мне, но одно время я хоть и была тогда подростком, но сразу поняла, что у Ромки роман... Он ходил такой... такой... – Марта покачала головой, не найдя нужных слов. Потом вздохнула: – Я его жутко ревновала, сама не знаю к кому, наверное, он это заметил и... и все... А может, эта девушка, узнав обо мне, его бросила, не знаю...
– А еще вполне возможно, – сочувственно коснулся Померанцев Мартиной руки, – что все это нарисовано вашим воображением! И в любом случае винить себя вам не в чем, поверьте.
– Воображение тут ни при чем, по Ромке все было видно, как по открытой книжке: бери и читай... – Она взглянула на Валерия: – Знаете, совершенно не понимаю, к чему этот наш разговор. А вы?
– Почти, – через силу улыбнулся Валерий. – Но у меня к вам уже самые последние вопросы остались.
– Это радует, – сухо прокомментировала девушка.
– И вновь – гипотетические, учтите! Допустим, ваш брат попал все-таки в ситуацию, когда ему угрожает реальная опасность? Ехать на аэродром, как бы важно это ни было, нельзя. При отсутствии друзей, как думаете, если бы ему понадобилось укрытие...
– Вы с ума сошли! – Марта сердито сверкнула на Валерия глазами: – Ромке – опасность?! Он никогда не был трусом и с любой опасностью справился бы в два счета! И никогда не стал бы прятаться! Вы забыли, он же в Чечне воевал!
– Помню, – мягко произнес Валерий. – И тем не менее, если бы случилось нечто, вынудившее его исчезнуть... Это ведь факт, верно?
– Вынудившее? – Марта растерялась.
– Возможно, его просто где-то удерживают... Роман Антонович – не единственный храбрец на свете, есть ведь и еще... А среди них – люди с тем же опытом, способные справиться даже с очень сильным и профессиональным человеком... Да не пугайтесь вы так! Это не более чем предположение! Лучше подумайте: если он исчез, вынужден был исчезнуть, скрыться на какое-то время...
– Я вас поняла, – выдохнула Марта. – И хотя ни секунды не верю, что Ромка мог так сделать и не найти за все это время возможности сообщить мне... Есть всего одно место, куда он мог спря... поехать: тети Нюрин домик в Дубне...
– В Дубне?
– Это не та Дубна, про которую вы подумали... Это деревенька такая маленькая, под Орехово- Зуевом...
На этот раз квартиру Белецких Валерий покидал с еще более тяжелым осадком на душе, чем в первый раз. Несмотря на то что вся информация, на которую рассчитывал Турецкий, была им получена.
В квартире на Ордынке, адрес которой был уточнен с помощью Кабула, оказавшегося куда более памятливым, чем ему хотелось выглядеть в глазах следствия, проживала некая Елизавета Константиновна Станцева одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. Помимо нее, там же был прописан и Станцев Вадим Константинович, год рождения тысяча девятьсот восемьдесят первый. Брат? Ну тогда «очень младший». Скорее всего, подумал Александр Борисович, сын. А то, что отчество у них одно, может свидетельствовать, например, об изначальном отсутствии папаши... и о том, что, по словам Клабукова, которым он почему-то верил, подружка – «такая же оторва, как Сонька». Саша не забыл.
В общем и целом все так и оказалось. Хотя женщине, легко и сразу, даже не спросив, кто это, открывшей им дверь, на вид можно было дать ну никак не более тридцати пяти лет. Поверить в то, что она всего лишь на год моложе Софьи Эдуардовны, было просто невозможно.
– Ох... – Обнаружив на пороге двоих незнакомых мужчин, хозяйка квартиры испуганно отступила, едва не уронив дымящуюся сигарету, зажатую в пальцах левой руки. В темных, умело накрашенных глазах мелькнула настороженность. – Вы... Вам кого?
– Если вы Елизавета Константиновна Станце-ва, то вас, – доброжелательно улыбнулся Турецкий, одновременно доставая удостоверение. – Не пугайтесь... Хотя спрашивать: «Кто стучится в дверь ко мне», разумеется, надо.
– Я думала, сын... Вадик должен приехать вот-вот... – Тревоги и настороженности в глазах женщины, после того как она посмотрела на Сашины «корочки», ничуть не убавилось. – А в чем, собственно, дело?
– Поверьте, совсем не в вас, – по-прежнему доброжелательно сказал Турецкий. – Возможно, вы все- таки впустите незваных гостей? Нам необходимо поговорить о вашей подруге, Софье Эдуардовне Соркиной...
– С Соней что-то случилось?! – всполошилась Елизавета Константиновна, отступая наконец в сторону. – Проходите, конечно! Я просто растерялась... Так что с Соней?
– Не волнуйтесь, жива-здорова. – Александр Борисович первым вошел в просторный коридор, исполнявший здесь функции прихожей, и проследовал за хозяйкой в сторону одной из двух распахнутых дверей, оценивающе разглядывая даму со спины: удивительно стройная, подтянутая фигура, тяжелый узел темно-рыжих волос на затылке, дорогой брючный костюм цвета морской волны... Словом, диаметральная противоположность кузине Славского. Что, помимо веселого прошлого, явно на этой женщине, в отличие от Сони, никак не отразившегося, может их связывать? Все-таки женщины – народ действительно загадочный...
Гостиная, в которую их провела хозяйка, тоже в отличие от Сониной, блистала чистотой и порядком, была обставлена хорошей итальянской мебелью, далеко не всем доступной по цене. Хозяева квартиры явно не бедствовали.
Усадив гостей на удобный мягкий диван, Елизавета Константиновна и сама присела на другой его конец, после чего Володя Яковлев, извинившись, попросил разрешения пересесть в одно из полукресел напротив хозяйки – к круглому столу на витых ножках
– Конечно-конечно, – немного смутилась Станцева. – Я не сообразила, вы ведь, наверное, должны что- то писать. Так вам удобно?
– Вполне, – заверил ее Турецкий. И, внимательно глянув на хозяйку, добавил: – Знаете, не могу удержаться от комплимента... Замечательно выглядите, никогда бы не сказал, что вы с Сорки-ной ровесницы.
Елизавета Константиновна польщенно улыбнулась:
– Вообще-то, я ее на полтора года младше, но вы правы: никто не верит, что у меня двадцатипятилетний сын, хотя родила я его совсем не рано... Вадим у меня умница, занимается бизнесом... – Она немного помолчала и, слегка нахмурившись, покачала головой: – Что касается Сони, она очень больной человек, ее нельзя не пожалеть, зная Со-нечкину жизнь...
– Я слышал, вы дружите с юности, – осторожно отозвался Саша, – общая молодость, друзья, словом...
– Словом, – усмехнулась Станцева, – судя по всему, вам уже успели охарактеризовать этот период, как не в меру бурный... – и, не дав ему возможности возразить, продолжила: – Что ж... Я не собираюсь открещиваться от ошибок своей молодости. Благодаря рождению сына я, как мне кажется, сумела их исправить. А Соне, ей просто не повезло.
