Славский сказал это без малейшего пафоса, спокойно, как о давно принятом решении... «Возможно, так оно и было», – подумал Саша. А Леонид словно почувствовал его сомнения.
– Один раз, – сказал он, – я уже сумел нарушить свое обещание, и в результате погибли ребята... Сегодня я очень долго говорил с Марточкой и пообещал ей, что сделаю то, что не сумел сделать Ромка. Во второй раз обещания я не нарушу. Поверьте. И еще одно... Очень вас прошу: об этом не должен знать никто, я боюсь за Марту...
Александр Борисович молча кивнул, чувствуя в основном глубокую растерянность, что случалось с ним крайне редко. Он просто не знал, что сказать Славскому: что потрясен степенью его благородства? Вообще-то, не то чтобы потрясен, но ничего похожего от него и вправду не ожидал. Но произнеси это вслух, и тут же начнешь выглядеть глупо! А посему он предпочел вернуться к интересующей его теме:
– Леонид Ильич, вы так и не конкретизировали свой ответ на мой главный вопрос: как полагаете, насколько велики прагматические, если можно так сказать, основания к тому, чтобы кто-то из вашей американской семьи действительно решил устранить покушающихся на их состояние людей? Я имею в виду именно прагматику: велика ли в их глазах сумма, на которую пострадает, в случае если «Соглашение» реализуется, ваше дело? И где тот порог ее величины, после которого вы не можете гарантировать невиновность, в том числе супруги?
Славский кивнул, давая понять, что понял Турецкого, и надолго, не менее чем минут на пять, задумался.
– И все-таки, – произнес он наконец, – Джина ни при каких условиях, на мой взгляд, не станет убийцей, даже косвенно... К тому же она и без нашей фирмы богата: состояние матери, завещание отца плюс акции в его деле... Что касается Джеремии, черт его знает: старик хоть и богат, как Крез, но и жаден еще похлеще. Но дело в том, что у него вряд ли есть в России такого рода связи, о каких идет речь... У него вообще нет здесь никаких связей, поскольку у Дже-ремии на Россию натуральный бзик, он считает, что вся здешняя демократия – сплошной обман. Для того чтобы заманить простачков-миллионеров на здешние просторы и наложить потом лапу на их капитал... Он бы не стал инвестировать в российский бизнес ни цента, поскольку так считает – и все. И от любых контактов с россиянами бежит, как черт от ладана... Кстати, насчет того, что у Джины они тут есть... Как ей это удалось? Конечно, если это не тайна?
– В резиденции вашего посла работает ее знакомая...
– Кэт?! – Славский вновь разволновался. – Так она еще и перед этой девчонкой меня опозорила?! О господи!
Турецкий приготовился услышать еще одно русскоязычное заявление, но ругаться Славский больше не стал. Помолчав, он покачал головой:
– Вот что, Александр Борисович... Я сделаю так, что, если весь этот кошмар организован... Словом, если на ваш вопрос существует положительный ответ, я сделаю так, что эта история прекратится – завтра же.
– Что вы намерены предпринять? – Турецкий насторожился: ему только самодеятельности не хватало в этом и без того странном деле!
– Не беспокойтесь, вмешиваться в следствие я не собираюсь, – слабо улыбнулся Леонид. – Но мне нужны гарантии безопасности моих друзей хотя бы с этой стороны... Сегодня же я свяжусь со своими юристами и с Джиной, сообщу, что забираю свой капитал из дела при любом раскладе, как бы эта история ни повернулась... Забираю и перевожу в Швейцарию, где у меня есть небольшой счет...
– Не боитесь, что ваша супруга после этого подаст на развод? – прищурился Турецкий.
– Скорее, пытаюсь вынудить ее сделать это... Близкими людьми мы так и не стали, если вас интересуют абсолютно все мотивы моего решения... Впрочем, к делу это отношения не имеет, извините.
– Это действительно ваше личное дело, – кивнул, соглашаясь Турецкий. – Хотя я бы на вашем месте, прежде чем резать, все-таки отмерил бы, если и не семь раз, то хотя бы дважды.
– Спасибо за совет. – Славский доброжелательно посмотрел на него и понял, что на данный момент вопросы Турецкого исчерпаны.
20
Структурно-логическая схема следствия, выведенная Турецким из компьютера с максимальным увеличением, была приколота к стене его кабинета так, чтобы все члены оперативно- следственной бригады, занимающиеся делами Баканина и Белецкого, видели ее во всех деталях.
После разговора со Славским, а затем и с собственной супругой, с которой они проговорили почти до утра, Саша, кажется, понял наконец, что именно в процессе расследования подсознательно не дает ему покоя. Он отлично знал эту почти неуловимую, время от времени возникающую в душе тревогу, которая всегда свидетельствует о том, что нечто существенное Турецким упущено. Что именно?... Вчера, точнее, сегодня под утро ему показалось, что он уловил ответ на этот вопрос. И, переговорив около восьми утра с еще сонным Денисом, он обзвонил оперативников, весьма удивленных тем, что их на этапе следствия, явно близком к завершению, внезапно снимают с заданий и собирают на совещание.
Не меньше оперов был удивлен и Слава Гряз-нов, которого вслед за Денисом Турецкий поднял с постели и озаботил в срочном порядке заданием, на взгляд генерала, совсем не срочным. Пожалуй, и вовсе бесполезным. Однако, подумав и справедливо решив, что Сане, как говорится, виднее, в свою очередь, поднял с постели новенькую оперативницу, недавно появившуюся у них в департаменте, Марину Шишканову: девушка, по его наблюдениям, отличалась сообразительностью, веселым характером и бесценной способностью схватывать информацию на лету.
И только Валерий Померанцев, получив с утра пораньше вызов на внеочередное совещание от своего шефа, нимало не удивился. Его и самого время от времени мучило ощущение, что, несмотря на режим, в котором Турецкий вел следствие, что-то гдето они упускают. Именно это он не надеялся «вычислить» самостоятельно, понимая, что, если кому такая задачка по плечу, так, несомненно, драгоценному Сан Борисычу... И вот сейчас, сидя напротив шефа, стоявшего с указкой возле структурной схемы, вслушиваясь в то, что он говорил, Валерий смутно начал догадываться, к чему тот ведет.
– Итак, как видите, «пустых» квадратов с вопросами у нас с вами на данный момент не так уж и много. Но сосредоточены они практически все во второй части дела, а если точнее, вокруг первой предположительной жертвы – пропавшего бесследно Романа Антоновича Белецкого. Труп его, как вы знаете, до сих пор не найден, хотя благодаря в том числе связям генерала Баканина его действительно ищут, а не делают вид... Что, Галина?
Романова, на чьем лице отчетливо читалось недоумение, секунду поколебавшись, решилась:
– Александр Борисович, но разве... Разве весь ход следствия не указывает на одного и того же человека?... Я имею в виду...
– Всем понятно, кого ты имеешь в виду, – спокойно прервал ее Саша. – И ты права – указывает. Да так настойчиво, словно кто-то тычет в него специально пальцем... Кто-то умный, сумевший просчитать заранее все ходы, связи, соответственно, и логику наших с вами размышлений над случившимся... – Валерий, – Турецкий посмотрел на Померанцева, – Кабула доставили?
– Как вы и просили – около часа назад, – кивнул Померанцев. – Когда ребята его запирали в моем кабинете, матерился по-черному... Насколько известно от Яковлева, – следователь стрельнул глазами в сторону Володи, – до Соркиной он вчера так и не добрался, хотя караулил ее возле подъезда больше часа.
– Она что, действительно ночевала у своих квартирантов?
– Не думаю, – улыбнулся Валерий, – поскольку сегодня утром была дома. Судя по телефонному разговору с какой-то Лизой, после прокуратуры отправилась к ней в гости, вернулась поздно. Повезло ей, что со своим приятелем не столкнулась, – мог бы сгоряча и покоцать старушку...
– Она, Александр Борисович, – вставил Яковлев, – действительно вернулась поздно, как раз в тот момент, когда вы сняли «наружку» за Славским. Мне Денис сообщил, видел, как они с кузеном нос к носу столкнулись у собственного подъезда.
– С какой это стати Денис тебе доложился? – удивился Саша.
– Он мне не докладывался, – возразил Яковлев. – Просто Денис и я, если работаем по одному делу и ведем фигурантов, созваниваемся изредка... Тем более если вы его с «наружки» за Славс-ким сняли.
– Снял, – кивнул Александр Борисович и ненадолго задумался, после чего вновь повернулся к Романовой: – Во сколько тебя нынче подменил Щербак?
