и быть выслушаю.
Гордеев залпом проглотил коньяк и жестом попросил повторить.
– По поводу падения Мельника он определенно соврал. Из милицейских отчетов мы точно знаем, что Мельник падал головой вниз, а на сальто в воздухе у него просто не было времени. Да и расстояние от стены до тела было приличное, то есть налицо стандартная парабола полета тела с ненулевой начальной скоростью. И по поводу фикусов – сказка. Башкова утверждает, что Колпаков прибежал к ней сразу, как только увидел прыжок, и ее слова наверняка сможет подтвердить доктор, которого она вызывала. Но почему Колпаков врет – это вопрос. У вас уже есть собственная теория?
– А у вас?
– Естественно. Я практически уверен, что у Колпакова нет собственных причин морочить нам голову. Но кроме неспособности подавлять влечения олигофренам также свойственны крайняя несамостоятельность и повышенная внушаемость, из чего я делаю вывод, что кто-то основательно запудрил ему мозги.
– Только не говорите мне, что это компьютер, – фыркнула Брусникина.
– Не буду. Но замороченный компьютером Мельник вполне мог.
– По вас определенно плачет какой-нибудь «Анти-Букер». За гениальные идеи в области научной фантастики. Спуститесь на землю, тут тоже весело!
– Ну-ну, – огрызнулся Гордеев. – Слушаю вашу сугубо почвенную теорию.
– Слушайте. Можете даже записать. Произошло убийство, Юрий Петрович. Кто-то вышвырнул Мельника из окна. А потом со знанием дела напугал Колпакова. Испугать его не трудно, вы сами видели...
– Что ж ваш убийца и Колпакова следом не выкинул? зачем было так рисковать, оставляя живого свидетеля?
– Не забывайте, свидетеля-олигофрена! Показания которого наверняка не будут признаны в суде. К тому же напуганного свидетеля-олигофрена, который от страха постарается побыстрее все забыть...
– Успешного вам копания в песочнице, – съязвил Гордеев и, бросив бармену деньги, пошагал к выходу. Все его начавшие было зарождаться теплые чувства к ней растаяли как дым. Дура! Ну если и не дура, то самовлюбленная дилетантка!
– Получите посылку из космоса, дайте знать, – крикнула Брусникина ему вслед.
11
Гордеев потер кулаками глаза и решительно выключил компьютер. Все утро он убил на поиски в Интернете, начитался до одурения, но искомого так и не нашел.
– Савелий Ильич, совет дадите?
– Совет? – Заставнюк легко оторвался от листания футбольных интернет-новостей. – Тут вы по адресу. Чего-чего, а этого добра в достатке, всегда с удовольствием!
– Мне нужно подобрать материалы о разрушительном влиянии информационных технологий на психику...
– А полюбопытствовать позволите, раз уж обратились за советом: зачем это вам и как эти материалы вам помогут? – поинтересовался Заставнюк.
– А вы уверены, Савелий Ильич, что хотите знать, зачем это мне? Или вы просто так спросили – для поддержания разговора? Или вопрос подразумевает вежливый отказ?
– Вы язва, Юрий Петрович! Признаюсь, Женя тоже на вас жаловалась. Она просила вам ничего не говорить, так что вы уж меня не выдавайте.
Лицо Гордеева сделалось немало удивленным.
– На что она жаловалась? Я ее обидел?
– Нет. Да, собственно, неважно. Но вы все-таки язва, и она высказалась в том же духе. Ладно, замнем для ясности.
– Хорошо. Но вы не объяснили, отчего вас заинтересовала причина моих поисков?
– О-ха-ха-ха, – пророкотал Заставнюк, лучезарно улыбаясь, однако смех его звучал не вполне натурально.
Было видно, что прямого ответа от него не добиться, поэтому Гордеев пустился в уговоры.
– Я вижу здесь проблему, вернее, чувствую. Но сформулировать четко не могу. Пока не могу. Надеюсь, вы не станете отрицать, что к психологам нельзя обращаться с нечетко сформулированными вопросами. Они же, как и вы, Савелий Ильич, склонны не отвечать на вопрос, а обсуждать мотивы, побудившие его задать.
– А по-моему, Юрий Петрович, ваша проблема в том, что у вас в башке засела какая-то дурь, и вы тщательно пытаетесь это скрыть. Простите за откровенность.
– И в чем же она состоит? – От неожиданной грубой прямоты Гордеев набычился, как ребенок.
– Откуда мне знать? Вы ведь ни сами не признаётесь, ни наводящие вопросы задавать не позволяете! А еще, как человек ученый, подвели под свою дурь научную базу.
– При самой глубокой рефлексии, – начал Гордеев с пафосом, – никакой «дури»... – выдержал паузу и закончил примирительно, – обнаружить в себе не могу.
– Видите ли, Юрий Петрович, – сокрушенно улыбнулся Заставнюк, – изнутри ее практически никак и не распознать.
– Ладно-ладно, Савелий Ильич! Я не стану ничего отрицать огульно. Я утверждений типа «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» не приемлю. Давайте я изложу вам научную базу, а вы мне растолкуете, какая дурь за ней скрывается. Но если вы и снаружи ее не распознаете и не объясните – доказательно! – в чем она состоит, то составите для меня добротную, полновесную справочку.
– Вот, значит, как! – проворчал Заставнюк, заводясь. – ну, давайте посмотрим!
– Итак, вопрос: мог ли шахматный компьютер двух нормальных и притом весьма непохожих друг на друга людей, Болотникова и Мельника, за десять дней довести до такого состояния, что оба они сиганули из окон? Причем по ходу матча ни за одним, ни за другим особых аномалий не отмечалось. На первый взгляд – полная чушь.
– Почему же на первый взгляд?
– Увидите. Давайте разберем все по порядку. Как вы полагаете: работа за компьютером способна оказывать негативное влияние на психику?
– Ну, при определенных обстоятельствах, предположим.
– Нет, не предположим, а совершенно точно. Есть соответствующие исследования, труд оператора повсеместно считается вредным во всех странах и у нас в России. существуют и достаточно жесткие санитарные нормы.
– Ой-ой-ой! – покачал головой Заставнюк. – я подозреваю, они установлены с бо-ольшим запасом! Да и наверняка во время шахматной партии соблюдались. Не сидели же Болотников и Мельник, уткнувшись носами в монитор, и ни одна партия не продолжалась больше восьми часов кряду.
– Конечно. Но не о том речь: все эти нормы рассчитаны на нейтральное по отношению к пользователю офисное или инженерное программное обеспечение. Если вы начинаете играть с компьютером в жесткие игры, такие нормы уже не подойдут.
– Будь по-вашему, – нетерпеливо сказал Заставнюк. – Дальше-то что?
– Погодите. Мы установили: компьютер способен негативно влиять на психику. Теперь дальше. Зададимся таким вопросом: а телесериал, какая-нибудь «Санта Барбара», может деморализовать нормального зрителя? Несомненно! Миллионы людей им болеют или переболели. Но компьютерная игра – это больше, чем сериал, гораздо больше! Потому что игр не счесть, но вы играете в ту, которая вам по душе, которая наиболее полно отвечает вашим склонностям. Это как любимый сериал, в котором вы управляете любимым героем. Вы – это он, он – это вы, вы два сапога – пара, вы – те два рыбака, которые друг друга чуют издалека. А компьютер в этой игре против вас и вашего героя, воплощающего ваше «эго». Вы рыбак, Савелий Ильич?
– Не очень. По правде говоря, совсем нет.
– Я примерно также. Но любой рыбак вам скажет: самая глупая рыба иногда озорства ради с ним играет. Дразнит. А компьютер, побеждающий претендентов на шахматную корону, чуть-чуть поумнее пескарей и подлещиков. Если вы не рыбак, представьте, что вы обыкновенный пенсионер. Все, что у вас есть, – дорогая вашему сердцу фазенда, и выращиваете вы на ней свои обожаемые помидоры. Возитесь с
