Прыгучий, как кошка, но ростом не удался. Зато пенальти брал бесподобно. Феноменально брал. Где-то он достал книгу про индийских йогов, в те времена – редчайшая редкость, прочел и заболел. Неделю меня доставал: медитация, медитация! Мне в конце концов надело, я ему и сказал прямо: «Гена! Ты, конечно, парень классный, но отстань от меня со своей ересью!». Он, само собой, обиделся. Долго не разговаривали. Потом как-то все утряслось, и вот однажды он ко мне подходит после тренировки: «Знаешь, Сава, дай мне тридцать секунд перед пенальти, и я кого угодно загипнотизирую, как бы ни старался – забить не сможет!» «Ладно! – отвечаю. – пойдем попробуем!». а сам разозлился и думаю: сейчас вколочу ему банан в девятку и тему про йогов закрою. Навсегда. Снова будет Гена нормальный парень. Ставлю мяч на одиннадцатиметровую. Гена вышагивает по линии ворот, хмурится, чего-то про себя бормочет, потом сам подходит к мячу, ба-бах! – в молоко. И говорит на полном серьезе: «Вот, Сава! Кого загипнотизирую, тот даже по воротам попасть не сможет!»
– Да-а-а, – сказал Гордеев, подражая старику, и подмигнул лукаво. – Так поможете, Савелий Ильич!
– Черт с вами, что искать?
– Я же говорил: свидетельства о разрушительном влиянии информационных технологий на психику.
– Говорил! – возмутился Заставнюк. – когда это было?! Англоязычных материалов море, но ничего по существу: или рекламный треп психологов, или истерические вопли зеленых, – продолжал ворчать углубившийся в Интернет Заставнюк. – На русском языке – кот наплакал, а что есть, как вы выразились, – ересь, другого слова не подберешь! Вот слушайте, например:
12
Женя опаздывала минут на пятнадцать. А Воскобойников, как назло, не объяснил еще, где искать этого Чиркова. Утром пришло сообщение на пейджер:
Чирков – это второй тренер Мельника. Фамилию его они с Гордеевым, конечно, у Мовсесяна узнать забыли, лопухнулись. И шеф подчищал за ними хвосты. Значит, Олег Игнатьевич Чирков...
– Простите, вы – Евгения? – преградил ей путь некто в распахнутой дубленке, с зажженной сигаретой в руке. – Я – Чирков. Вот вышел покурить и вас подождать. Воскобойников сказал, придет по твою душу очаровательная фея. Вот стою, смотрю: одна прошла – не фея, другая... Потом вдруг – бац! то ли видение меня посетило, то ли правда фея...
– Демонстративная лесть должностному лицу, между прочим, может рассматриваться как извращенная форма взятки, – улыбнулась Женя. – Извините, я опоздала.
– Только не надо извиняться! Вы шахматистка? Почему я вас раньше никогда не видел? Вам тренер не нужен?
– Нет, я не шахматистка. Поговорим?
– Могу я по крайней мере угостить вас чашкой кофе или горячего шоколада? Тут через дорогу есть кафе.
– Погода хорошая...
– Уговорили. Давайте гулять. – Чирков зашвырнул в урну сигарету и запахнул дубленку. Ему было лет сорок с небольшим, нездоровый цвет лица, слегка затемненные очки не скрывали, а, напротив, подчеркивали большие круги под глазами, темные длинные волосы упрямо падали на лоб, и он то и дело мотал головой, отбрасывая их назад. – Насколько я понимаю, речь пойдет о Константине, так? И о его гибели?
– Вы, похоже, не слишком убиты горем.
– Не надо язвить, Евгения, – обиделся Чирков. – Феи не должны язвить. Они должны быть мудрыми и терпеливыми. А я... А у меня эта веселость, если честно, – просто реакция. Минут за пять до вашего прихода имел неприятную беседу с Мовсесяном. Шахматисты – это, наверно, прописная истина – в большинстве своем жуткие эгоцентрики, и мы с Мовсесяном тоже не исключение. Когда дело касается работы над конкретной шахматной задачей, взаимопонимание нежданно-негаданно появляется, но потом столь же внезапно исчезает. К конструктивному сотрудничеству в конкретной бытовой ситуации прийти практически никогда не удается.
– Кажется, Мельник пригласил вас работать с ним без предварительного благословения Мовсесяна?..
– Да. И правильно сделал! – Чирков в очередной раз по-лошадиному мотнул головой. Еще б копытом стукнул, подумала Женя. – Не стану петь себе дифирамбы, но Константину в команде нужен был свежий человек, свежая струя. При всех достоинствах Мовсесяна как шахматиста, в качестве тренера он – деспот. Я сильно подозреваю, что именно этот бесконечный прессинг со стороны Мовсесяна так и не позволил Константину до конца раскрыться.
– Но теперь, после смерти Мельника, вам нечего делить и нет необходимости общаться?
– Это, к сожалению, не совсем так. Эпопея, думаю, будет тянуться еще не один месяц.
– Какая?
– С оформлением результатов турнира. Матч, и это не секрет, затевался для демонстрации возможностей нового компьютера. Матч прерван. Прерван не по вине разработчиков, так? А дальше начинаются споры: можно ли считать имеющиеся результаты окончательными? С одной стороны, нельзя – регламент не соблюден, «Владимир» не выиграл достаточного количества партий, чтобы заранее претендовать на победу. Но и признать побежденным его нельзя. И нет уже возможности услышать мнение самих Богдана и Константина о его игре...
Они медленно делали круги по дорожке вокруг заросшей деревьями клумбы напротив центрального входа в клуб. Было достаточно тепло, под ярким солнцем сосульки на низкой железной оградке вдоль дорожки дружно и резво таяли, но Чирков откровенно мерз. Прятал уши в воротник дубленки, управляясь исключительно плечами, поскольку руки из карманов не вынимал, даже кончик носа у него посинел.
– Вы там что-то говорили о горячем шоколаде... – не смогла больше выносить его мучения Женя.
– Кафе через дорогу! – обрадовался Чирков. – «Шоколадница», значит, там просто обязан быть горячий шоколад.
– Но точно вы этого не знаете?
– Не знаю, – покаялся он, – но хоть что-нибудь горячее мы из них вытрясем!
В кафе он долго отогревал о чашку худые руки с длинными, как у профессионального пианиста, пальцами, глотал горячий шоколад, потом капуччино, потом снова шоколад, стараясь не смотреть, как Женя уплетает лимонный пломбир с орешками и медом.
– А почему бы не пригласить кого-то другого повторить попытку? – спросила она, управившись с мороженым. – Что, в стране мало шахматистов-патриотов? Почему вообще пригласили Болотникова и Мельника? У них наибольший рейтинг? Так нет же. Самые молодые? Как будто тоже нет.
– Тут все не так просто. Шахматным компьютером уже никого не удивишь. Когда-то это была новость, сенсация. С компьютером играли исключительно чемпионы мира. Теперь все привыкли и к компьютерам вообще, и к тому, что они могут обыгрывать даже чемпионов. Не хочу сказать, что всерьез играть с компьютером стало немодно. Скорее, все совсем наоборот, даже такие старейшие мэтры, как Смыслов, попробовали себя в виртуальных партиях. Но заполучить действующего чемпиона для тестирования очередной новой разработки все сложнее и сложнее. Тем более конкретно наш случай. Дебютную базу для «Владимира» готовил фактически Осетров, он же модифицировал старый, еще времен Ботвинника, алгоритм, то есть из элементарных этических соображений он лично играть с компьютером не мог. Кто-то отказался из антагонистических соображений, кто-то – из-за участия в других турнирах. Насколько я понимаю, организаторы матча вели переговоры с ветеранами, но там никто особого энтузиазма не проявил.
