— Да. Дочка растет.
— А я вот пока нет... Да теща-то у нас общая. — Вадим сделал приглашающий жест рукой и бровями и опрокинул стакан.
Турецкий физически ощутил тревогу. «По его спине пробежал холодок» — всплыла в голове фраза из какого-то пошловатого детектива. Но где-то между лопатками холодок действительно появился.
Вадим с минуту молчал.
— Видишь ли, я сейчас в охране у Президента, — он опять достал флягу.
— Что она у тебя, бездонная?
— Спецфляга ноль-восемь. Служебная, — деланно хохотнул Вадим.
— А коньяк?
— «Метакса». Греческий.
Выпили. Минуты три сосредоточенно жевали сардельки. Потом молча доели «салат витаминный». Оба были рады, и возникшее было напряжение постепенно спадало.
Как предки? Знаешь, я твою мать пару лет назад в Эрмитаже видел, но как-то постеснялся подойти, — сказал Турецкий.
Скрипят помаленьку... Ну что, добьем?
А куда деваться, лей...
Они выпили и, не сговариваясь, потянулись к выходу.
Ну что, с первопечатником покурим?
Сань, понимаешь, без нужды я бы тебе звонить не стал..
Друзья присели на скамейку возле памятника Ивану Федорову.
Понимать-то понимаю, но лучше бы без нужды: в «Узбекистан», в «Арагви» — сколько не виделись- то? Хотя не знаю как тебе, а мне не до ресторанов... Ну, что с «тещей»?
— Про Ирландию слыхал? «Нажрался, проспал»...
— Кто ж не слышал? — ответил Турецкий.
— Ну да, шумиху подняли — будь здоров! Там ведь покушение было.
Покушение на Президента России? Турецкий мотнул головой — это не укладывалось в мозгу. Как такое может случиться, когда вокруг полно охранников!
— А вы-то куда смотрели? — наивно спросил он.
— То-то и оно, — ответил Дроздов.
3
Войдя в кабинет, Галя с интересом огляделась. Она никогда не бывала в помещении МУРа на Петровке, 38, и обстановка здесь поразила ее даже не скромностью, а просто бедностью. В кабинете капитана Сивыча стояла старая, видавшая виды мебель, стол был завален зелеными папками с завязками, и ничто, в том числе и обычнейший советский телефон на столе, не могло навести на мысль о том, что в мире существуют факсы, компьютеры и удобная офисная мебель.
— Гражданка Крутикова? — Сивыч поднял голову, — Я помню о вашей просьбе встретиться с Константином Дмитриевичем. Но его сейчас нет в Москве. Как только он приедет, я вам позвоню. А я попросил вас прийти все по тому же поводу. Вы уже слышали, что Карапетян убит?
Галя кивнула.
— У нас есть подозрение, что его убил тот самый человек, которого вы, похоже, видели вместе с Гамлетом у «Мясницкой» — Сергей Саруханов. Накануне убийства между ними что-то произошло — соседи слышали. Машина принадлежала Саруханову. Как вы и предполагали, — Василий Васильевич поднял на Галю глаза и улыбнулся, — Не хотите стать нашим штатным агентом? Нам такие кадры нужны.
— Да нет, спасибо, — Галя покачала головой. — Я уже однажды работала в... одном ведомстве: Всего лишь гардеробщицей. Но и этого мне хватило.
— Принуждать не имеем права, — развел руками капитан Сивыч, — Но я хотел задать вам несколько вопросов. Вернемся к убийству Карапетяна, — начал он. — Сергей Саруханов, то есть тот человек, которого вы видели у метро, сразу же после убийства Гамлета исчез. Скрылся.
— Наверно, испугался, — предположила Галя.
— Он в розыске.
— Тогда лучше всего искать в Армении, — заметила Галя. — Или у родственников здесь.
Сивыч вопросительно поднял брови.
— Он же южный человек,— пояснила Галя,— у них обычно очень сильно чувство семьи. Такой человек будет скрываться среди своих.
— Это разумно, — кивнул головой Сивыч. — Но я хотел спросить вас о другом. Вы не припомните каких-нибудь деталей в поведении или характере Карапетяна? Иногда мелочь может на что-то натолкнуть. Подумайте.
Галя задумалась, вновь стараясь воскресить в памяти образ невысокого плотного человечка в мешковатых брюках бутылочного цвета и с мутными лживыми глазами на одутловатом лице.
— Не знаю, — наконец, ответила она. — Мне кажется, он такая мелкая рыбешка... Я бы пожалела для него машины. Хорошую машину пришлось взорвать. По-моему, он того не стоил. Может быть, Витя Станиславский что-нибудь вам подскажет. Кстати, — Галя внимательно взглянула на Сивыча, - что с ним будет?
Нанесение особо тяжких, — Сивыч наморщил лоб,— сто восьмая. До восьми лет.
Нанесение? — удивленно повторила Галя, — Значит, Шура жив? Я имею в виду Шевченко? А в газете писали, что ни умер.
Сивыч улыбнулся. Он вспомнил о путанице в «Московском комсомольце». Опровержения, разумеется, никто никуда не посылал, и до сих пор весь честной мир уверен в том, что и девятнадцатой квартире действительно произошла страшная кровавая драма.
Жив ваш Шевченко,— снова улыбнулся Сивыч,— Поправляется. Хотя, конечно, ранение было серьезным. Отделал его этот Станиславский.
— И что же теперь с Витей?
Я же говорю — до восьми. Тут еще опьянение, дебош. Да и защиту дадут так, для проформы. Так что скорее всего впаяют ему по максимуму.
Галя задумалась.
— Если Шура жив, лучше спросить его, — наконец сказала она. — Он лучше знал Гамлета, ходил к нему обычно именно он. Правда, в ту ночь они уходили вместе... Спросите их. Я уверена, они про Гамлета знают немало.
Глава десятая ПОКУШЕНИЕ НОМЕР ТРИ
1
Возвращаясь обратно в прокуратуру, Турецкий решил часть пути пройти пешком — хотелось подышать свежим воздухом, как будто то, что он узнал от Вадьки Дроздова, мешало ему дышать.
Он брел по Никольской улице, которая еще совсем недавно называлась улицей 25-го Октября (Турецкий еще не успел привыкнуть к новым названиям). Мимо него куда-то торопились люди, торговцы топтались у прилавков, на которых был разложен товар, люди покупали и продавали, с важным видом ходили из магазина в магазин модные женщины, выпорхнувшие из дорогих иномарок, и никто из них не знал,
