– Не совсем, мы просто познакомились...
– Не стесняйся, деточка. Меня стесняться не надо. В Париже все еще помнят, как Кшесинская на свои драгоценности содержала и мужа, и сына. Рано или поздно приходится расплачиваться за тягу к благородным. Замечательная была женщина. Ладно, хватит о легендах старины глубокой. Давай-ка рассказывай, что там на Ривьере.
– Его зовут Антуан Бриоли, – со значением сказала Вероника.
– А, этот... владелец супермаркетов. Богатенький буратино. И чем он тебя пленил? – спросила Гагарина, не слишком, впрочем, впечатленная богатством нового кандидата в поклонники Кутилиной.
– Ну... такой импозантный.
– Так всегда говорят про стареющих мужчин. Бриоли лет пятьдесят. Впрочем, дело вкуса, конечно. Только, моя дорогая, послушай совета – роман с ним крути сколько хочешь, но не вздумай афишировать ваши отношения. Тебе же боком выйдет. Он ведь тоже женат, хотя и не на английской аристократке. Здесь общество консервативное, подобных эскапад не прощает. Ты и так еле увернулась от преследований бульварной прессы с Кортманом. Не повторяй ошибок.
Кутилина с энтузиазмом закивала:
– Пожалуй, Лялечка, я вас послушаюсь. Но мне пора – нужно успеть повторить партию с новым партнером перед спектаклем. Я побежала.
После спектакля Вероника в кои-то веки вернулась сразу домой. Никаких свиданий, никаких вечеринок. Ей надо было все обдумать. Она уютно устроилась на огромной кровати, завернувшись в плед из ангоры. Мама, провожая ее в Лондон, засунула в багаж пару уютных домашних вещичек, в том числе и его. Хотя Вероника уже давно предпочитала вещи только известных марок, иногда, повинуясь сентиментальным воспоминаниям, использовала что-нибудь из старенького, особенно когда была не на людях. Этот плед мама связала по «Бурде» лет пятнадцать назад, чтобы Вероника чувствовала себя комфортно в их маленькой квартирке. Тогда Екатерина Алексеевна совершила настоящий подвиг. Каким-то чудом выкроив деньги на переоборудование квартиры, она своими руками изобразила нечто вроде евроремонта, пользуясь рисунками и инструкциями своего любимого журнала «Бурда моден». Себе она отгородила часть кухни, поставив там узенькую кушеточку и тумбочку со швейной машинкой. Дочери досталась вся комната. Екатерине Алексеевне удалось достать дорогие немецкие обои с рисунком пастельных тонов. Плед она связала из ангорской шерсти тех же оттенков, что и стены в отремонтированной комнате. Тратить драгоценную импортную шерсть на вязание пледа в те годы было немыслимой, запредельной роскошью. До сих пор Вероника испытывала чувство особого умиротворения, закутываясь в него. Почему-то покрывало из стриженой норки, подаренное ей недавно, произвело на нее меньшее впечатление.
Стриженая норка, может быть, и оставила ее равнодушной, но тот каскад подарков, который обрушил на нее Антуан Бриоли, тронул душу красавицы, избалованной вниманием поклонников.
Вышло так, что они с Энтони остановились в той же гостинице, где всегда отдыхали Бриоли с женой, известной фотомоделью. Однажды, когда каждый из них ждал своего спутника в холле – Энтони задержал важный телефонный разговор, а супруга Антуана заболталась с подружкой, Кутилина и Бриоли разговорились. Узнав, что оба живут и работают в Лондоне, обменялись визитками и договорились как- нибудь встретиться. Разговор вышел забавный.
– Вы любите театр? – спросила Вероника.
– О да, конечно.
– А балет?
– Хм, как вам сказать... Бывает, что после двухчасового телевизионного балета приятно, стоя где- нибудь в пробке, наблюдать за регулировщиками на уличных перекрестках. До чего же успокаивает вид движений, имеющих какой-то смысл!
У него есть чувство юмора, подумала она, улыбнувшись краешком рта. А Бриоли добавил:
– Очень многие балетные постановки были бы изумительны, если бы не танец.
Тут уж она не выдержала и расхохоталась.
Спустя несколько дней Кортмана срочно вызвали в Лондон – буквально на сутки, чтобы разобраться в одном заковыристом юридическом хитросплетении. Вероника скучала на веранде отеля, и Антуан решил немного развлечь девушку:
– Вероника, мне кажется, вы сегодня печальны. Что-нибудь случилось?
– Ничего. Просто я сегодня одна. Господин Кортман улетел в Лондон на день по делам. А когда ты одна, даже яркое солнце Ривьеры не радует.
– А давайте прогуляемся вместе. Моя жена нашла себе времяпрепровождение, в котором для меня нет места.
Вероника подумала, что, наверно, супруги уже охладели друг к другу и предпочитают отдыхать в режиме «каждый сам по себе», не забывая при этом соблюдать приличия. Позже оказалось, что она ошибалась. Антуан с женой сохранял ровные приятельские отношения, просто знаменитая фотомодель предпочитала женщин мужчинам. Похоже, Бриоли относился к этому спокойно и не волновался по пустякам.
– И чем мы займемся? – спросила девушка француза.
Тот мягко улыбнулся:
– Вспомните, чего вам больше всего хотелось в детстве.
– Больше всего мне хотелось танцевать принцессу Аврору в «Спящей красавице». Но сейчас, когда я почти каждый день исполняю роли Авроры, Одетты, Жизели на сцене Ковент-Гардена или Большого театра, я с меньшим энтузиазмом отношусь к танцам на отдыхе.
– Понимаю, – задумчиво произнес Бриоли. – Мне всегда нравились люди, добивающиеся своего. Да я и сам такой. Может быть, вы вспомните еще какие-нибудь детские желания?
Француз казался таким мудрым, понимающим, доброжелательным, что Вероника не выдержала и открылась:
– Еще я хотела ограбить магазин.
– Нацепить на личико черную маску или темный чулок, взять автомат и пострелять вволю? Очень необычно, – ухмыльнулся Бриоли.
– Только не смейтесь. И никому не рассказывайте.
– Клянусь, моя прекрасная Вероника. Так вам хотелось пострелять как следует? В чем же был ваш мотив? Вспоминайте.
– Мне часто снился сон, что я одна, поздно ночью в большом универмаге. Что-то вроде нашего ГУМа. Ну это как «Хэрродс» в Лондоне, хотя «Хэрродс», конечно, получше даже самого большого магазина в России. Как я туда попала, неизвестно. И все отделы универмага открыты. Я захожу сначала в отдел дамского белья и сгребаю все коробочки с колготками, трусиками, бюстгальтерами. Потом забираю самые красивые блокнотики из канцелярского отдела. Долго рассматриваю ювелирные украшения, но мне нравятся только серьги с бриллиантами. Только вы не подумайте, что я клептоманка какая-нибудь. Во времена моего детства в России был страшный дефицит многих необходимых вещей, люди томились в очередях, чтобы купить что- нибудь приличное. Девочкам почему-то не разрешали носить капроновые колготки, видимо, это было очень дорого. – Тут Вероника осеклась, сообразив, что она слишком откровенна с незнакомым человеком.
– Вероника, милая, – растроганно произнес Бриоли, – я думал, что вы эдакая надменная красавица, пожирательница мужчин, а вы, оказывается, просто беззащитная девочка. Я знаю, что вам нужно. Идемте со мной.
Ага, выходит ее откровенность была не во вред.
Они пришли в торговый центр, где под одной крышей располагались бутики самых известных домов моды, а также отделы по продаже дамских аксессуаров, ювелирных украшений и прочих вещиц, которые уродливую женщину не превратят в красавицу, но хорошенькую сделают прекрасной.
– Вероника, смотрите сюда. Вот это моя кредитная карточка. На сегодняшний день – она ваша. Сейчас мы будем покупать все, что только захочется, даже если вам это совсем не нужно. И более того, – хохотнул Бриоли, – в первую очередь если не нужно. – Итак, вы готовы?
– Но, Антуан, мне неловко, – пролепетала Вероника.
– Отказов я не принимаю! Позвольте мне сегодня поработать волшебником. Вы доставите мне ни с чем не сравнимое удовольствие.
...Вспоминая тот день, давший ей так много радости, Вероника поняла, что именно Бриоли помог ей
