Петровну как можно подробнее описать гостя, его внешность, манеру поведения, разговора, попытаться вспомнить, какая у него машина была – цвет, возможно, марку. И тетка описала как могла, и из этого описания перед Щеткиным снова возник облик того человека, о котором говорила ему мать Владислава, а поздно вечером – по телефону – Антон Плетнев. Ну, ясно уже теперь, никакой этот гость не бригадир и уж точно не заместитель начальника порта. Но человек этот определенно охотится на Гундорина. Почему? Ответив на этот вопрос, можно будет понять, где и почему скрывается Влад.
Потом Пашка рассказал, как гость отвозил его на работу, на механический завод, как интересовался, чем они там занимаются. Ничего, довез и денег даже не потребовал, задаром, обещал еще заехать, когда племянник объявится. Но так и не заехал. Да и племянник тоже не появлялся еще. А машина хорошая – тихая, удобная внутри, сиденья мягкие, как бархатные. А мотор сильный. У директора завода – такая же.
– Марку не назовешь? – спросил Петр, не надеясь на положительный ответ. Но мужик оказался «шустряком». Он не знал, как называется машина, но два кружка, в смысле овала, расположенных один в другом и обозначающих фирму, показал. «Тойота», безошибочно определил Щеткин.
– А без вас сюда никто не приходил? – больше для порядка, чем по делу, поинтересовался он.
И хозяйка вдруг задумалась, глядя на него.
– Слышь? – обернулась к мужу. – Так ты говоришь, не трогал?
– Да на хрен он мне сдался, твой половик? – тонко закричал тот. – Ну не брал я, говорю же!
– А при чем здесь половик? – Петр улыбнулся излишней горячности при выяснении домашнего вопроса, это значит, о нем и шел «разговор» в доме, который и на улице было слышно?
– Ладно, иди отсюда, чтоб духу твоего не слышала! – Она резко отмахнулась, и мужик послушно и молча исчез в доме. – Дурь, я ж говорю, какая-то! – И она перекинулась на Щеткина. – Сто лет лежал, никому не мешал. Еще мать моя его плела, теперь таких и не делают...
Петр догадался: он видел плетенные из цветных тряпочек домашние половички. Нравились. Точно такой был и у Полины Петровны, полкомнаты занимал. Не ковер, конечно, но большая дорожка. Привыкла к нему, стирала, сушила, а тут вдруг был и исчез без следа. Пока она на работе была. А Пашка врет, что и сам весь день в мастерских провел. Кому ж тогда половик-то понадобился? Да ясно, что врет. Наверняка испачкал, пролил что-нибудь, вон, портвейн свой вонючий, да испугался, что попадет... А она-то настолько привыкла, что не замечала уже, и потому сразу и не заметила пропажу. Просто показалось, что чего-то не хватает, а чего, не сообразила. Вот только сегодня утром и поняла. Стала спрашивать, а он врет, ведь по глазам видно!..
Ей, конечно, видней, подумал Петр, но отчего ж не взглянуть?
– Да вам-то зачем? – усомнилась она.
– Предмет пропал в ваше отсутствие. И, если не врет ваш муж?..
– Да какой он муж? Объелся груш... Еще как врет! Только зачем – не пойму!
– А давайте глянем.
– Пойдемте. – Она пожала плечами и встала. – Вот здесь лежал. – Она показала пальцем на середину пола, где и в самом деле была заметна на потемневших от времени половых досках пара небольших пятнышек еще более темного цвета. Красный портвейн?
Пол был чистым, и Петр опустился на колени и стал внимательно разглядывать пятна. Он же все-таки сыщиком был профессиональным, с немалым опытом самой, что называется, «земельной» практической работы. И таких пятнышек и пятен перевидал на своем веку немало. А эти два были словно растянуты по направлению к двери. Это было бы так, если б запачканную ткань – тот же половик – потянули по полу к двери.
– М-да, – многозначительно сказал он, поднимаясь с пола.
– Чего? – озабоченно спросила тетка, глядя на него.
– Экспертиза нужна. Только, я думаю, это не портвейн. Вы когда его в последний раз пили, Паша? – обернулся он к мужику. – Как он назывался? «Три семерки» небось?
– Да не пил я портвешка, – сердито отозвался мужик. – У нас близко и нету его. Это вон, в город надо, а у нас – откуда?
Перед Щеткиным возникла дилемма. Чтобы ехать в милицию и вызывать эксперта-криминалиста, должен быть повод, а не какие-то подозрения неизвестно кого. А потом, если случайная догадка оправдается, этому дому, в смысле его обитателям, больше ведь не дадут житья. Их же затаскают. Допрашивать станут, еще и пришьют бог знает что. Дай только повод.
Но можно поступить иначе. Сделать с пола соскоб самому, а отдать на экспертизу в Воронеже. Ни для какой цели, просто чтоб убедиться самому. Но тогда может подтвердиться подозрение, что в этом доме, в отсутствие его хозяев, произошло преступление. Возможно, и с тяжким телесным, если не... Ну, для такого вывода надо иметь достаточно оснований. А без них вся эта самодеятельность только усложнит и без того непонятный вопрос.
– Знаете что? – обратился Щеткин к хозяйке. – У вас не найдется свежего целлофанового пакета?
– Есть, а зачем? – уставилась на него Полина Петровна.
– Дайте мне. И ножик чистый. Сейчас мы с вами все выясним...
Она принесла то, что он просил, Петр снова опустился на колени, ножом аккуратно соскреб с пола одно темное пятно и крошки аккуратно ссыпал в пакет, который завернул и спрятал в карман. Поднялся, улыбнулся и отдал хозяйке нож.
– Можете не беспокоиться, – весело сказал ей, – я у себя в лаборатории сделаю анализ и совершенно точно скажу вам, уважаемая Полина Петровна, что здесь было выпито и разлито на пол. Даже название вина доложу, обещаю, если вас это утешит.
Петр подумал, что это будет, пожалуй, самый верный выход. А там видно будет. Между прочим, Влад служил в армии, и в его личном деле обязательно должны быть группа крови и резус. Если догадка подтвердится.
Первые мысли по поводу неожиданной встречи беглеца и его преследователя, которая вполне могла произойти в этом доме, опять-таки в отсутствие хозяев, подсказывали, что сама встреча оказалась случайной и неожиданной. В Воронеже запаниковали, когда стало известно, что скины начали давать показания по делу об убийстве иностранного дипломата. Стали называть конкретные фамилии. И те, кто оставался на свободе, это поняли: их очередь следующая и, значит, пора бежать. Но долго не побегаешь, поймают. Выходит, единственный верный способ руководителей избавиться от опасности – это заткнуть рты тем, кто еще на воле. Влад, по признаниям этих мальчишек, был одним из таких старших, но кто над ним, они не знали. Знал он. Следовательно, тот, кто охотился на Влада, и был одним из этих старших. Логика простая.
А дальше что? А потом случилось так, что Влад, по словам матери, активно занимавшийся спортом еще со школьных лет и прошедший затем службу в десанте, мог оказаться лицом к лицу – в доме собственной тетки – со своим преследователем. Высоким, спортивным, судя по всему, и с прижатыми к черепу ушами тяжеловеса. И кто вышел победителем, укажут соскобленные с пола крошки. Если дошло до трагической развязки. Но, может быть, дело закончилось и миром. Распитием бутылки коньяка, например. А лоскутный половик им зачем?
Интересно снаружи посмотреть...
Щеткин извинился перед хозяйкой и вышел на крыльцо. Потом медленно прошел по дорожке до калитки, вернулся, опустился на корточки и таким вот «гусиным шагом» снова отправился к калитке. Ну, следы волочения он обнаружил сразу. Это любой внимательный взгляд заметил бы. Значит, половик, если волочили в нем тяжелый предмет, тело, к примеру, человека, должен был бы хоть где-то оставить свой конкретный след. Нитку, обрывок ткани... И оставил ведь. Обрывок зеленой тряпочки зацепился за колючий лист осота. А вот и несколько ниточек цветных...
Дальше Щеткин ничего искать не стал. А тетка, наблюдавшая за его действиями с крыльца, спросила:
– Чего ищите-то?
– Половик-то у вас из каких тряпочек был сшит? Мне цвет интересен.
– Всякие, уж и не упомню... Красные, синие...
– Зеленые? – подсказал Щеткин.
