Налетели голубчики, и несть им числа, из-под носа тянут, вчерашние сопляки миллиардные состояния делают.
Знавал Сучков в прежние годы крутых цеховиков — солидная публика, с размахом, с умением и терпением. Они дорого платили, но и работать умели — не чета нынешним. Их подпольные состояния годами делались, оттого и были крепкими, основательными. И себя эти мужики не афишировали, не выставляли — на вшивых «Запорожцах» ездили, скромненько жили. И такие дачи, как у этого Никольского, даже под страхом высшей меры позволить себе не могли. Опять каламбур получается, усмехнулся Сучков, ведь как раз за такую дачку им бы высшая мера и полагалась. Верно, меняются времена, круто меняются... Так что же нам теперь делать? Чем жить? Вопрос совсем не риторический, как поставил его Никольский, а самый что ни на есть жизненный, жестокий вопрос, требующий четкого и недвусмысленного ответа. А будет он таков: все зависит от того, в чьих руках окажется сейчас власть. Мы, твердо был уверен Сучков, должны ее взять, подразумевая под этим «мы» прежде всего себя и еще десяток, максимум другой серьезных, грамотных бизнесменов западного образца, таких, скажем, как Володька Молчанов, директор Средне- Волжского нефтяного концерна, Леня Дергунов, первый зам генерального Газпрома, Суханов Геннадий, президент «Станкоинструмента», или хоть тот же Мирзоев, генеральный фирмы «Сибирь». Нет, конечно, не только среди новых бизнесменов есть твердые сторонники «железной руки», сидят они и на товарной бирже, и в Госбанке, и среди областных руководителей их немало. И силовые структуры, и армия, слава Богу еще не разваленная демагогией демократов, нам в этом помогут. Разве худо от этого будет стране? Да никогда! Она сама ждет не дождется, когда прекратится этот несусветный грабеж, это бесконечное разбазаривание нажитого нелегкими десятилетиями добра, когда в руках настоящего хозяина снова станет великой необъятная наша держава. И никакая перестройка для этого не нужна. Как там сострил на днях Вася? Перестройка — перестрелка — перекличка! Ишь ты, квадратная башка, а варит...
5
Пока Сучков млел под пальцами Арсеиьича, а Никольский в охотку парился в одиночестве, время от времени с разбегу бухаясь в бассейн и резво проплывая под водой от бортика до бортика, водители и охрана первого заместителя премьер-министра, с аппетитом откушав за щедро накрытым столом, разбрелись по дачной территории, занимавшей пару с лишним гектаров соснового бора.
Кузьмин четко знал свое дело. Поэтому он, словно нехотя, вразвалочку, походил-понюхал клумбочки- цветочки, потом удалился в лес и, как бы между прочим, прошелся по всему периметру трехметровой бетонной ограды участка. Опытным глазом отметил, где и как установлена сигнализация. Нет, являясь в общем-то неплохим специалистом в этой области, Василий не стал бы утверждать, что лишь от одной мимолетной экскурсии он получил исчерпывающие сведения. Он прекрасно знал, что любая система обязательно дублируется, но вот как, это уже секрет профессионалов, а Никольский, насколько он знал, в электронике силен по-настоящему. Попробовал было Василий завести беседу на эту сугубо специальную тему с Иваном Арсеньевичем, которого все называли просто Арсеиьич, но тот, понимая, что оба они — и Василий, и он сам — занимаются одним делом, а все их индивидуальные тайны, в сущности, лишь вопрос времени, тем не менее ушел от разговора, переменил пластинку, словно предоставив Василию возможность утолять собственный интерес лично. Иди, мол, да гляди: у нас все открыто, никаких секретов. Но они-то определенно были.
Так, Василий со скрытым удовольствием отметил для себя, что одна из покрытых утрамбованным гравием дорожек от дома рассчитана на ширину автомобиля, и никакими цветочками ее не замаскируешь.
А в ограде, куда привела эта петляющая между соснами дорожка, судя по стальным тягам и мощным петлям, утопленным в бетонных столбах, должна была, вероятно, подниматься целиком секция, открывая выход на ту сторону. Он отметил для себя ориентиры, по которым надо будет найти это место с другой стороны и посмотреть, куда ведет дорога дальше. Возвратившись к даче, Василий также вычислил, что буквально в двух шагах от бассейна, где сейчас с фырканьем нырял хозяин дачи, под окольцовывавшей дом верандой явно должен находиться въезд в подземный гараж. А что там еще имеется, одному Богу известно. Нагнувшись, чтобы якобы завязать шнурок на ботинке, Василий легонько мазнул мизинцем по темному пятнышку на гравии, а отойдя, почесывая кончик носа, понюхал: точно, машинное масло. Усмехнулся — тоже мне, конспираторы! Нет, все не так просто в этом доме и немало тут скрытых хитростей. Только вот зачем все это понадобилось Никольскому? От кого должно охранять его столь серьезное инженерное сооружение? Против танка не устоит, конечно, а вот взводу спецназа здесь нелегко придется. Запросто сей орешек не расколешь. Видать, надолго и накрепко обосновался на своей даче хитрый инженер-бизнесмен. Штучка он, однако. Ну что ж, решил Василий, для первого раза мой хозяин должен быть и этим уже доволен. Маловато, конечно, но все-таки кое-что.
Якобы бесцельно слоняясь по лесу и вокруг дачи по аккуратно выложенным дорожкам, окаймленным то диким камнем, то круглым булыжником, то поставленным на узкое ребро красным кирпичом, между густыми зарослями сирени и жасмина, Кузьмин ясно отдавал себе отчет в том, что с него, конечно же, не спускают глаз. С момента приезда, с вызывающе богатого застолья, организованного наверняка затем, чтобы усыпить бдительность, за всеми приезжими наблюдали либо живые, либо электронные глаза. Для постоянного поддержания порядка в таком доме и на усадьбе, разумеется, требовалось немалое количество рук, а с момента приезда Кузьмин видел лишь двоих, исключая сторожа у ворот, людей из окружения Никольского: сперва их угощал молчаливый полутяж, как определил Василий, Арсеньич, а когда он по телефонному звонку ушел в дом, на замену ему явился Витюша и взял бразды правления столом в свои руки. Они завтракали под хрипловатого Высоцкого, одесскую «малину» эмигранта Мишки Шуфутинского и других, неизвестных Кузьмину исполнителей полублатной песни, создающих, как известно, соответствующее «настроение», в небольшом кирпичном доме, исполнявшем, видимо, служебную роль на усадьбе.
В комнате вполне приличных размеров, откуда вела дверь на кухню, можно было бы запросто рассадить за столом полтора десятка человек. Чьи-то ловкие и быстрые руки подавали через небольшое окошко в стене блюда с жареной уткой в яблоках, котлеты по-киевски, горячие кокотницы с мясным и грибным жюльеном — ну прямо тебе ресторан «Украина» или прежняя «София», когда она еще «Киевом» называлась, — всякие мясные и рыбные закуски, заливные, как будто собирались накормить не пятерых дорогих и слишком уважаемых гостей, а по меньшей мере два десятка обжор. И все это изобилие ставили на стол сперва Арсеньич, а позже — Витюша. Ну с Арсеньичем, в общем, ясно — правая рука. Охрана. Насчет интеллекта — пока неизвестно. А вот Витюша, как представил его Арсеньич, с виду душа-парень, и тельник у него под светлой рубашкой не новый, в темную полоску, какие подводникам выдают, бережет его, значит, как память, молодец. Василий тоже подобный имел, в балтийской школе спецназа надел впервые. Может, и Витюша из того же гнезда, только лет на пятнадцать моложе, и потому не мог его знать в лицо Кузьмин? Не исключено. Но вот манеры его и особенно речь, характерная такая, с растяжкой окончаний слов, будто кричит он кому-то, только негромко, чтоб враг рядом не услышал, напомнили ребят из Афгана. А вообще-то крепкий мальчишечка, лет на двадцать пять — двадцать семь, в самый раз под капитанские погоны. И рост подходящий — под сто восемьдесят, на пару ладоней пониже своего хозяина. Вот с этим пареньком хорошо бы поконтачить, копнуть его поглубже. Не может быть, чтоб где-нибудь их пути не пересекались.
Арсеньич сразу показал на сервировочный столик рядом с буфетом в другом торце комнаты: на нем громоздились, что называется плечом к плечу, самые разные бутылки — тут тебе и редкий в нашей стране греческий коньяк «Метакса», и всяческие «Петровские», «Смирновские» водки, и шведский «Абсолют» и прочее — чего душе угодно. На нижней полке столика сгрудились винные бутылки, как заметил Василий, грузинского производства и разлива. Он тоже любил эти ароматные вина — «Ахмета», «Напареули», «Киндзмараули», «Тетра», «Твиши»... «Выбирайте сами кому что нравится, — кивнул Арсеньич, — у нас так заведено: каждый пьет, что любит, а кто не любит, отказом хозяина не обидит». Заблестели, конечно, глаза у ребят, увидел Василий. Ну, водителям-то не положено, а охране можно разрешить пропустить по стаканчику. Опять же под этакую закуску!.. Василий подмигнул двоим телохранителям, мол, я не видел, вы — не дети, подошел первым и налил себе бокал «Киндзмараули». Ребята правильно поняли и тоже налили себе но бокалу красненького. Его даже подводникам дают: кровь, говорят, хорошо прочищает. Ну и мозги
