След 'черной вдовы'

движение, как бы закрываясь от мощных кулаков нападающего, и через мгновение тот тяжкой тушей, с грохотом рух­нул навзничь. И еще немного прокатился на спине по натертому паркету. Встать он не смог.

—   Отвечай, сука старая, где они? Иначе я тебя заду­шу! — тихо прошептал секретарше на ухо Щербак.

—    Не знаю... — Та была словно в полнейшей про­страции. — Вышли, наверное...

—    Куда вышли? — грозно спросил Николай. — Показывай!

Он еще не знал, что произошло, но уже догадывал­ся. И его догадку подтвердила секретарша, которая подвела его на подгибающихся ногах ко второй двери, прикрытой тяжелой бархатной портьерой и выводящей хозяина кабинета либо его посетителя, если это потре­буется, на другую лестницу.

Держа перепуганную не на шутку стервозу за шиво­рот, Щербак прошел вместе с ней до самого выхода и, никого не обнаружив, небрежно отшвырнул ее от себя. Та едва не рухнула на ступеньки, повисла, вцепившись в перила. Черт бы их всех побрал! Это — единственное, что пришло в голову Щербака.

—    Значит, так, слушай меня, вонючка старая, — спокойным голосом сказал он секретарше, от которой действительно почему-то неприятно запахло. — Пере­дашь этому своему абреку, что, если с Волковой что – нибудь случится, я из его жопы сделаю решето. Поня­ла? Не слышу!

Та судорожно закивала, не отпуская, однако, рука­ми лестничных перил.

А Щербак вышел из подъезда на улицу, осмотрелся и понял, что был, по сути, на черной лестнице, которы­ми оборудованы старинные дома в Москве. Их немно­го уже осталось, но вот есть еще, оказывается. И еще он понял, что его попросту провели, как мальчика, как последнего сопляка. Кинули, иначе говоря... Господи, как же людям-то в глаза смотреть?! Вот же срамотища!

Глава пятая ПОГОНЯ

1

Обескураженный Денис доложил о происшествии своему дядьке, Вячеславу Ивановичу Грязнову, в каби­нете которого сидел в ожидании, когда генерал мили­ции освободится и можно будет отправиться пообедать, а заодно обсудить некоторые проблемы, связанные с общим делом.

Хмурый Грязнов-старший разговаривал с кем-то по телефону, и, судя по выражению его лица, известие, которое он получил от собеседника, было ему очень неприятно. При этом он почему-то искоса поглядывал на племянника и мрачнел еще больше. И тут как раз позвонил на мобильник Коля Щербак и совершенно убитым голосом доложил о том, что у него только что, в буквальном смысле из-под носа, выкрали балерину.

—   Ну что там у тебя? — брюзжащим голосом, заме­тив кислое выражение на лице Грязнова- младшего, с ухмылкой спросил дядька.

Денис рассказал. Подробности генерала почему-то не интересовали, он просто отмахнулся от них, когда Денис стал описывать ситуацию и само помещение ди­рекции, откуда пропала Волкова. И, главное, дома ее тоже нет, поскольку ключи от квартиры остались у Щербака, запиравшего двери, а домашний телефон не отвечает. Значит, либо она сама сбежала от охраны, о чем уже не раз говорила. Ну в том смысле, что осточер­тели они ей все, шагу без них шагнуть не может. Вот, стало быть, и шагнула. Пропал куда-то и заместитель директора Большого театра Али Магомедович Зароев. А секретарша его, естественно, обгадилась от страха, и тоже из нее ничего вытянуть невозможно. Короче — полный абзац!

Вячеслав Иванович слушал и мрачнел еще больше. Наконец как-то устало отмахнулся и уставился в окно.

—    Тут не абзац, племяш, а двое лучших твоих сы­щиков о... — он словно стал заикаться, — о... о- позорились, причем жидко. Но это еще, может быть, как-то поправимо, хотя ни в чем, к сожалению, не могу быть уверенным. А вот то, о чем мне только что сказал Васи­лий... ну оттуда, — он снова махнул рукой куда-то в пространство, полагая, что объяснил понятно, — вот это действительно уже полный абзац. Час назад в реа­нимацию института Склифосовского, минуя охрану, которая должна была там находиться, а на самом деле никого наверняка не оказалось на месте, проник неиз­вестный посетитель и одним точным ударом в сердце зарезал так и не вышедшего из комы бывшего водите­ля Дмитрия... как его?.. Горлова, да. И оставил в теле убитого штык-нож от автомата Калашникова. Профи, ничего не скажешь. Вот теперь и разбираются там. Не кажется ли тебе, что это акции одного порядка?

—    Не знаю, как насчет порядка, но действовал яв­ный фашист, ну то есть полный отморозок. Даже и не представляю, кто бы мог на подобное решиться... У бить человека, находящегося столько времени в беспамят­стве, это ж кем надо быть!

—    Сам же и сказал.— фашист. А если серьезно, то подозреваю, что здесь вполне может подойти почерк твоего Вампира. Скажешь, нет?

—    А кому его почерк-то здесь известен? Придется срочно в Питер звонить. Разве что там найдутся непос­редственные свидетели. Если он таковых вообще остав­лял. Что вряд ли, как говорит дядь Саня.

—   Так не он говорит, а товарищ Сухов, классику-то все-таки знать надо, племяш. Но Питер — Питером, а Сане мы попозже передадим ваши материалы, они ему могут пригодиться, это будет — во- первых. Поскольку нельзя исключить, что твой Вампир там окажется го­раздо ближе к нему, чем к нам. В федеральный розыск мы ж его уже объявили, теперь передадим и в Европол. Правда, они больше экономическими преступлениями интересуются, но ничего, Саня им при случае подска­жет. А во-вторых, вы сейчас сами никуда не рыпайтесь, раз вы уже облажались, извини за прямоту. И разыски­вать балерину придется теперь нам. Вместе с Генераль­ной прокуратурой, конечно. А для начала пусть-ка Саш­ка с Рюриком получат от вас максимум информации и срочно займутся этой гребаной дирекцией. Секретар­шей и остальными, кто там был еще. Своих ребяток я им подкину, чтоб все — тип-топ. Ну а сейчас у тебя ка­кие предложения?

—    Пожрать хотел... Да весь аппетит испортили, гады...

—   Зря ты, племяш! Одно другому никогда не меша­ет. Некоторые считают, что на голодный желудок луч­ше думается. Это в корне неверно, Дениска, я утверж­даю самым категорическим образом. А если мой авто­ритет тебя не устраивает, спроси хоть у того же Сани. Пустой желудок всегда отвлекает тебя на посторонние мысли — чем бы его наполнить, а в нашем сыскном деле это чрезвычайно вредно. И делу, и самому организму.

—    Ага, а на сытый — только одна-единственная здравая мысль: как бы прилечь да отдохнуть, так?

—    Не исключаю и такого поворота, но он нежела­телен. Пошли, куда приглашаешь?

—   Твой выбор. Можно в «Пушкинъ», как обычно. Соляночка из осетринки, холодец под хренком...

—   Да, кормят неплохо, но...

—    Что — «но»? Или уже по своему «Узбекистану» соскучился? Пожалуй, не возражаю.

—   И ты не понял почему?

—    Не совсем. А у тебя есть объяснение для дура­ков? — Денис улыбнулся.

—   Заметь, не я первый это сказал!

—   Дядька, ты чего-то последнее время так цитата­ми и сыплешь! С чего бы?

—    Насчет цитат я еще не знаю, а вот о том, что и Ахундов, и тот же Зароев наверняка хорошо известны моему старому, доброму приятелю Рустаму Алиевичу, хозяину вышеназванного заведения, вот об этом, пле­мяш, ты почему-то не подумал. А почему? Делаю заме­чание!

—   Ну ты, дядька, молоток! — восхитился Денис.

И в самом деле, подумал он, все эти Ахундовы и