След 'черной вдовы'

Одно ей не нравилось — сама постановка вопроса, при которой она — прима- балерина все-таки, а не ка­кая-нибудь дива из кордебалета — просто вынуждена, вместо того чтобы думать о себе, о своем будущем, о новых ролях и партнерах по сцене, постоянно изобра­жать этакую девицу при ком-то.

Максим, который охотно оказывал ей свое покрови­тельство, многого, в общем-то, в ответ не требовал, ну обычные дела, которые регулярно необходимы и муж­чине, и женщине, если они нормальные и здоровые люди. Так казалось поначалу. Но потом даже такая, вовсе не тяжелая зависимость почему-то начала Светлану тяготить. В чем проблема, она не сразу поняла. А когда сообрази­ла, даже немного испугалась. За себя, естественно.

Вот нередко в последнее время пишут в разных га­зетах по всяких маньяков. Убийцы там, насильники, издевательства над малолетками и так далее. Говорят, они обычно с виду выглядят как все нормальные, а по­том вдруг наступает момент, и в них просыпается зверь. И тогда любой, кто подвернется под руку, вполне мо­жет стать его жертвой. А хищник, хоть разок, как гово­рят знающие люди, попробовавший человеческой кро­ви, больше остановиться не может. И эта кровь ему нуж­на, чтобы поддерживать в себе собственную жизнь. Опять же вот еще рассказывают и про вампиров... Сказ­ки, конечно, но ведь и в каждой сказке обязательно есть доля жестокой и страшной правды.

Так вот о Максиме. Иной раз, особенно после очень сильных выплесков эмоций, которые захлестывали их обоих в минуты страсти, Светлана, остывая после оче­редного, опалявшего ее душу и тело оргазма, исподволь наблюдала за партнером. Было интересно, что он-то чувствует, когда доводит ее в прямом смысле до безу-

мня?

Она понимала,

что этот ее интерес

в

чем-то,

воз­можно,

болезненный, неестественный, навязчивый, и относилась к подобным моментам, как актриса, изуча­ющая всякие необычные, непонятные проявления орга­низма.

Л потому и

не придавала серьезного

значения

своим наблюдениям. Но однажды, именно в такую ми­нуту, она увидела вдруг, что глаза Максима стали раз­ гораться странным, необъяснимым светом, й она

вспомнила...

Это было давно, в раннем детстве, когда она

с

от­цом гуляла в зоопарке. Ну гуляла в том смысле, что сидела

на широких

отцовских плечах, держась обеими руками за его шею,

и

с высоты своего положения, по­верх голов других посетителей зверинца, наблюдала, как завтрака.¹! большой полосатый тигр. Ему дали здо­ ровенный кусок мяса,

и

он широко облизывал его сво­им

языком, обнажая при этом острые

клыки.

Лизал —

и ничего в том особенного. Но потом он вдруг

шише

над

своим куском

мяса,

придвинул голову ближе к пру­

тьям клетки и страшно

посмотрел

на

зрителей.

Нет, может, не очень уж и страшно, по... так пристально, что

многие

отшатнулись

подальше,

И кто-то громко ска­зал:

«Это он для тебя

—

красивая

зверюга в клетке, а

ты дли него добыча, которую ему пока не достать...

Но он тебя запомнил!»

Вот

это

слово «запомнил»

и

запало в память Свет­ки, маленькой еще девочки. И еще — жестокий, прон­зительный

взгляд

зверя, брошенный

им на

недостижи­мую пока

добычу...

Почему припомнилось? А ей тогда, в постели, на

миг

показалось, что она вновь оказалась рядом с тем тиг­ром. Только на этот раз их не разделяли прутья креп­кой клетки. Всего только одно мгновение, но она по­чувствовала, как у нее вдруг заледенела

кожа

между

лопатками.

И она тут же стала делать какие-то

движения,

притянула Максима к себе, задергалась под ним сжимая его ногами и всячески

демонстрируя

безумную, нахлынувшую на нее жаркую страсть. И проняла его в себя, и сделала

все, чтобы

он почувствовал себя

поло­вым

гигантом, а своими

пронзительными

воплями, сто­нами

и

страстным

визгом, суматошными, по целенап­

равленными движениями сильных рук и бедер, да и все­го своего отлично

тренированного

тела

заставила

его

выложиться

полностью,

что

называется,

до

потери пуль­ са.

Ну и сама,

конечно, почувствовала

себя

после тако­го комплекса

упражнений на

грани

фола

едва живой от безмерной физической усталости,

а

главное, полностью опустошенной душевно. Это

позже

она поняла, что тог­ да

ею руководил и

двигал

подспудный животный

страх...

да, да,

именно

страх

за собственную

жизнь. И

в те крайние минуты она занималась

исключительно

тем,

что

насыщала хищника, отвлекала его сознание от воз­никшего, вероятно, у зверя острого желания растерзать

неожиданно

подвернувшуюся жертву...

Больше она так с Максимом не рисковала,

и

все

их дальнейшие

постельные занятия

носили,

скорее,

стан­дартный,

даже в чем-то супружеский характер.

Как го­ворится,

тебе надо? Законное желание: отстрелялся — и пошел

своими

делами

заниматься.

А в один прекрасный день Светлана вдруг

четко осознала, что

покровительство,

которое оказывает

ей

Максим,

не

идет

дальше обычных денежных подачек,

камешков

там,

красивых тряпок: от-кутюр, ну и

еще постоянных

«выходов

в

свет».

Однако и на «светских

мероприятиях»

ода ощуща­ла себя

не

героиней прекрасного

романа,

ка коей

фоку­ сируется внимание присутствующих

, а

всего

лишь

сим­патичным придатком к денежному

кошельку, обязан­ным своим

присутствием рядом с

«хозяином» повышать градусы его самомнения.

А когда возникла прекрасная возможность получить приглашение из Большого театра, для чего всего-то и требовалась небольшая поддержка со стороны мецена­та, Максим, только