– С чем пришел – с тем и ушел. Цены у них – поднебесные, а спонсированием не занимаются, оно у них столь же запрещенное понятие, как «благотворительность»...
– Благодарю, что уделили нам столько времени. – Турецкий поднялся из-за стола и протянул композитору руку.
– Ну что вы! – Струковский тоже встал и улыбнулся Турецкому своей невеселой улыбкой. – Если бы я реально мог вам помочь – одно дело, а так какая от нашего разговора польза?
– Не скажите, – возразил Александр Борисович. – Для нас сейчас любая информация – на вес золота, а вы нас, можно сказать, очень даже просветили!..
Не успела за композитором закрыться дверь, как в кабинет Турецкого постучали и на пороге объявился Володя Яковлев собственной персоной.
– Ка-ак-кие люу-уди... – завелся было Померанцев, но Александр Борисович немедленно на него цыкнул и сделал Яковлеву приглашающий жест рукой:
– Очень вовремя, Володя! Надеюсь, не с пустыми руками!..
– Я и сам надеюсь, – улыбнулся Яковлев и, подмигнув Померанцеву, расположился на стуле, который только что занимал Струковский.
– Тогда давай... Как там наша красотка, в порядке?
– Как писали классики, «шикарная шмара»! – ухмыльнулся Володя.
– Какая еще «шмара»? – удивленно поинтересовался Валерий.
– Некая Мила Круль, подруга известного киллера по кличке Ятаган, – сообщил Турецкий.
– Мы что, вышли на киллера? – не поверил своим ушам Валерий. – А чем тогда занимались все это время мы с Романовой?!
– Не спеши так быстро, торопись медленно, – посоветовал своему подчиненному Александр Борисович. – Кто тебе сказал, что мы вышли на киллера? Вышли мы пока всего лишь на хозяина ствола, из которого угробили Краеву, да и то пропавшего без вести... Володя?
– Думаю, не пропавшего, а угроханного кем-то из его же коллег. Судя по всему, вы были правы, Сан Борисыч, – неторопливо заговорил Яковлев. А Померанцев, два дня подряд встречавшийся с солистами «Дома оперы», посещавший вместе с Галей разгромленную студию и выяснявший у рабочих, занимающихся ее ремонтом, насколько, с их точки зрения, целенаправленно громили вандалы аппаратуру и само помещение, на рабочем месте объявившийся только сегодня, вновь ничего не понял. Турецкий просто- напросто не успел ввести его в курс всей собранной информации – в частности, касающейся пистолета. Что и сделал сейчас, прервав ненадолго Яковлева.
– Вот это да! – восхитился Померанцев, выслушав шефа. – Сколько живу, а о таком везении не слышал... Чтоб киллер грохнул жертву из паленки... Вы думаете, Александр Борисович, что ствол все это время хранился у подруги Ятагана, «шикарной шмары»?
– Она ему уже не подруга, – вмешался Яковлев. – Круль – бывшая модель, и она не из тех дамочек, точнее, девиц, которые в состоянии долго проживать в одиночестве. На этот раз кавалера себе нашла не криминального, хотя рожа у него так и просится в рубрику «Внимание, розыск!». На своей фирме он пашет начальником охраны, и, судя по его джипу, за хорошие бабки... У Людмилы Круль бывает ежедневно, даже в рабочее время: видать, втюрился по уши...
– И на какой же фирме трудится данный персонаж? – поинтересовался Турецкий.
Яковлев назвал фирму, после чего уже он не понял, почему Валерий и Сан Борисович так красноречиво переглянулись, а физиономия Померанцева сама по себе расплылась в улыбке:
– Ого! Похоже, все дорожки начинают разворачиваться в сторону Рима?..
– Погоди, Валера, не спеши... – Турецкий раскрыл папку с делом и вынул из нее рисунок, который Галя Романова привезла ему всего около двух часов назад.
– Ты, Володя, насколько понимаю, успел покрутиться возле этой фирмы?
– И даже попробовал наняться к ним на работу охранником, – усмехнулся Яковлев. – Вчера я от дома Круль не отходил и ее нового дружка засек еще вечером. Ну, подумал, может, случайный знакомый... Он у нее всего и был-то часа два. А когда он снова сегодня к ней завернул, я на свой страх и риск двинул за ним следом, так вот и доехали вдвоем до фирмы... Спрашивать просто так, кто да что, не пойдешь. Пошел «наниматься». Меня и направили прямиком к нему – Васильеву Игорю Симоновичу, начальнику охраны...
– И как он на тебя среагировал?
– Удивился, сказал, что кто-то ввел меня в заблуждение и охранники им не нужны, своих хватает...
– Глянь-ка на картинку. – Турецкий подтолкнул рисунок Яковлеву. – Случайно, пока крутился там, не видел этого типа?
– Нет, Александр Борисович, – покачал головой опер. – Я бы запомнил...
– Жаль... Ладно, теперь по меньшей мере ясно, кого следует немедленно брать в плотную разработку. Ты, Володя, отправляйся в свой департамент, до Славы я дозвониться не могу, он на каком-то правительственном совещании... Соберешь там по вашим каналам все, что можно, по данной фирме. Кому принадлежит, как давно существует и тэ дэ, все, кроме налоговой стороны: налоговикам я сам позвоню и озабочу... Ясно, что основное внимание на возможную связь с Краевой?.. Прежде всего это касается владельца! Зовут его Николай Генрихович Мохнаткин. Дальше ты, Валерий. Делаешь то же самое, но по нашим каналам и главное – потряси свою агентуру на предмет этого Васильева... Вдруг повезет?.. Насчет агентуры – тебя это, Володя, тоже касается!.. Но учтите: работать тихо, как мыши... Должен добавить ко всему сказанному: что не дай бог, на фирме раньше времени узнают о нашем интересе! Так что задействовать только надежных, проверенных людей и агентов...
– А что Романова? – несколько ревниво поинтересовался Померанцев?
Александр Борисович усмехнулся и покосился на часы:
– Галина Васильевна Романова в данный момент в обществе моей супруги занята инвентаризацией гардероба Ирины Генриховны! – и, увидев изумленные физиономии Померанцева и Яковлева, окончательно развеселился. – Дамы отправляются на премьеру с последующим банкетом какого-то – убейте, не вспомню – свистуна... В том смысле, что из нынешних скороспелых звезд того, что теперь у нас считается эстрадой... Как вы понимаете, главная цель не премьерный концерт, а тусовка, которая затем последует...
– Везет же некоторым, – вздохнул Померанцев. И, бросив на шефа обиженный взгляд, добавил: – Между прочим, если уж говорить об охране Ирины Генриховны, я бы справился куда лучше – мужик все- таки!..
– Вот именно что мужик, – насмешливо кивнул Турецкий и демонстративно придвинул к себе какие-то бумаги. – Все, приступайте! Времени нет, завтра в шестнадцать ноль-ноль жду обоих!
В полумраке просторной, дорого обставленной спальни звон будильника показался ему каким-то особенно режущим ухо, хотя на самом деле часы заряжены были старинной, медленной мелодией, им же самим и выбранной.
Мужчина поморщился, протянув руку, выключил будильник и нехотя сел в широкой, застланной темным шелковым бельем кровати. Он давно уже не спал, просто лежал, хотя время перевалило за полдень и даже сквозь плотные синие портьеры было видно, что день за окном яркий, солнечный.
Собственно говоря, в эту ночь он не спал вообще. Да и в предыдущие похвастаться тоже не мог.
Дверь бесшумно растворилась, и в комнату вошла молодая, удивительно некрасивая девушка с подносом в руках.
– Вставайте, дядечка, пора, – пробормотала девушка и, поставив поднос с завтраком на изящный прикроватный столик, проскользнула к окну, раздвинула шторы, впуская в комнату солнечный свет – слишком яркий после полумрака комнаты.
– Иди, Глаша! – буркнул он, щурясь от столь резкой перемены. – Не надо, уберешь потом!
Девушка, прихватившая было валявшуюся на полу бутылку из-под водки, испуганно выскочила из спальни. Глаша раздражала его в последнее время всем подряд, особенно обращением «дядечка». Но возразить ей было трудно, поскольку девушка и впрямь являлась дочерью его двоюродной сестры и за год, прошедший с того момента, как он забрал ее из глухой деревушки в Приуралье и поселил у себя в качестве прислуги, быть ею не перестала.
Мужчина косо глянул на поднос с плотным – как всегда любил – завтраком. Но ничего, кроме отвращения к приготовленной девушкой яичнице с беконом, не почувствовал. И, махнув рукой, начал
