меньше всего, они и так все знали.
– Тогда кто, кому это могло понадобиться?.. Я понимаю – угрозы, анонимные звонки – вопрос упирался в деньги, и если бы я знал... если бы мы знали с Марком, во что все выльется... Господи, да отдал бы я им их проклятые баксы, отдал!
У Строганова перехватило горло, он тяжело сглотнул.
– Мне казалось – это принципиальный вопрос, казалось, что кто-то же должен положить конец этой гадости, наездам этим... И когда Марк предложил однажды заплатить, мы поскандалили... И теперь, вот теперь я обречен всю жизнь чувствовать себя виновником... виновником...
– Бросьте! – резко оборвал его Турецкий. – Прежде всего, нужно еще доказать, что гибель Краевой и тем более Розингера связана с этими, как вы выразились, наездами...
– А вы видите варианты? – безнадежным голосом поинтересовался Строганов.
– Вижу! – твердо произнес Турецкий. – И довольно отчетливо – во всяком случае, в последние пару дней... Успокойтесь, Юрий Валерьевич! Мой начальник – тот, с которым вы случайно столкнулись в дверях, – утверждает, что волнение может плохо повлиять на ваш голос... Я бы себе этого не простил!
– Спасибо... – пробормотал Строганов и уставился в пол.
– Пока не за что, вот поймаем негодяя... Валерий, что там у тебя со звонком?
Померанцев, который, пока Турецкий разговаривал с Юрием, общался по телефону из гостиной, появился в дверях кухни:
– Все в порядке, Александр Борисович. – В его голосе слышалось почтение. – Сейчас приедут... С сеткой!..
Глава 13
В музыкальной «тусовке»
Александр Борисович Турецкий оглядел сидящих перед ним дам и с трудом сдержал улыбку – настолько противоречивую парочку они собой являли.
Ирина Генриховна с продуманной небрежностью подколотыми белокурыми локонами и нежным макияжем, в золотистом вечернем платье, сидевшем на ней, как вторая кожа. И Галочка Романова со слегка смазанной розовой помадой, собственного производства ярким румянцем во все щеку, гладкой прической, из которой нелепо торчал сверкающий стразами гребень, в слишком тесном для нее черном платье. Сесть в предложенное хозяином кресло она согласилась не сразу и теперь отчаянно мучилась, пытаясь натянуть коротенький подол максимально близко к коленям. Увы, «маленькое» платьице от Зайцева, подобранное для девушки Ириной Генриховной, было рассчитано на прямо противоположный эффект: не скрыть, а обнажить как можно большее количество частей дамского тела. Соответственно Галочкины усилия пропадали всуе – к вящему удовольствию сидевшего напротив нее ухмыляющегося Померанцева.
Настроение у женщин тоже было прямо противоположным: приятно возбужденная супруга Турецкого и мрачная, хмурящаяся каждую секунду Романова...
– Ну-с, милые дамы, – Турецкому все-таки удалось сдержать улыбку, – начнем! Кто будет рассказывать – ты, Ириша, или...
– Я! – Ирина Генриховна едва не подпрыгнула от возбуждения. – Саня, ты не представляешь!..
– Стоп! – Александр Борисович строго посмотрел на супругу. – Только, ради бога, без эмоций.
Ирина Генриховна сердито поджала губки, но стерпела.
– Ну хорошо... Словом, этот самый Май – дуб дубом!
– Май – это тот самый певец, который устроил презентацию своего диска? – уточнил Сан Борисович.
– Ну да... Я же говорила! Господи, да какой он певец?! Кот на крыше и то музыкальнее его!
– Я же просил без эмоций? – вздохнул Турецкий.
– Это не эмоции, а профессиональная оценка его данных!
На сей раз сдержаться пришлось Турецкому, преодолевшему горячее желание стукнуть кулаком по столу.
– В общем, концерт мы его выдержали с трудом, а потом отправились на банкет – точнее, фуршет... И сразу же стало ясно, что дело с ним нечисто!
– Так, Ириша, – твердо произнес Турецкий. – Твой регламент исчерпан, далее я хотел бы послушать Галину Васильевну – если, конечно, ты не возражаешь. За тобой останутся комментарии, идет?..
В огромных глазах Ирины Генриховны полыхнула абсолютно детская обида, сменившаяся возмущением, с которым она уставилась на мужа. Но Александр Борисович проявил завидную непреклонность!
– Итак, Галина Васильевна, я вас слушаю?
– Да, конечно. – Галочка моментально забыла про необходимость натягивать подол на колени и про наблюдавшего данный процесс Померанцева и тут же стала куда больше походить на себя, всегда такую собранную и естественную.
– Понимаете, Ирина Генриховна так здорово придумала... – Она бросила на супругу Турецкого немного виноватый взгляд. – После того как этот Май прилично выпил, мы подошли к нему с поздравлениями в числе, наверное, последних, кто еще не поздравил. Остальные уже успели напиться, на нас никто не обращал внимания... И Ирина Генриховна вначале наговорила ему комплиментов, а потом, в самом конце, придумала сказать, что завидует не только его таланту, но и гонорарам...
Александр Борисович изумленно посмотрел вначале на Романову, а потом на жену, весь облик которой в этот момент выражал скромное торжество.
– З-зачем? – Турецкий снова посмотрел на Галочку. – Я имею в виду – насчет гонораров?
– Понимаете, – пояснила девушка, – она его таким образом спровоцировала на нужную тему...
– Не слишком ли топорно? – покачал головой Александр Борисович.
– Он же уже успел набраться! – вставила Ирина Генриховна. – Как ты не понимаешь? Я специально и очень удачно выбрала момент!
– Ясно... Продолжайте.
– Май среагировал очень своеобразно: он ужасно разозлился! – Галочка вздохнула. – Прямо зашипел на нас: «Какие еще гонорары?!» Ну и, честно говоря, с моей точки зрения, не так уж и многого мы добились... Потому что едва он сказал насчет гонораров, к нам тут же подлетел его продюсер... Это мы уже потом тихонечко выяснили, что он продюсер. Представился Николаем Генриховичем и хотел увести Мая с собой... Но тот уперся и стал на него уже чуть ли не орать, якобы тот за счет него, гениального певца, жиреет, а где обещанные Маю проценты?.. В общем, в какой-то момент я думала, он бросится на этого Николая Генриховича с кулаками, будет скандал...
– Галочка, – снова не вытерпела Ирина Генриховна, – хотела меня от них утащить, но я не пошла, и правильно сделала!
– Ира, я же просил тебя быть осторожной! – разозлился Турецкий, – а главное – во всем слушаться Галю... А ты что?! Итак, вы засветились, девушки...
– Не думаю! – робко возразила Галочка. – Май с продюсером так были заняты друг другом, что про нас на какое-то время забыли, а потом мне все-таки удалось Ирину Генриховну увести... То есть не мне, а какому-то типу с бровями, который был трезвее всех... Кажется, он как раз в этот момент только появился. Видимо, опоздал...
– Чем завершился скандал? – сухо поинтересовался Турецкий.
– Мы до конца не дослушали, ушли на том, что этот Николай Генрихович орал на Мая, мол, что без него он никто, пустое место, и если не заткнется немедленно, то завтра же этим пустим местом и сделается... Ну часть гостей вмешалась и оттащила куда-то Мая, но это мы видели уже издали... Да, фамилия продюсера Мохнаткин, я слышала, как кто-то из приглашенных сказал, мол, сейчас Мохнаткин этому сопляку покажет... Ну и назвали Мая идиотом...
– Галя, почему вы назвали господина, который отвел вас в сторону от эпицентра скандала, «тип с бровями»? – очень серьезно поинтересовался Александр Борисович.
– А потому, – вновь не выдержала Ирина Генриховна, – что это весьма точно его характеризует! Он...
– Взгляните сюда: этот?..
Обе женщины дружно потянулись к листу бумаги, протянутому Турецким, едва не стукнувшись лбами. И так же дружно, дуэтом, ответили:
