тактически неверно. Выходит, ты, боялся кого-то спугнуть. Кого, спрашивается? И самое главное, откуда ты вообще знаешь про существование этого кого-то?! Ответ напрашивается только один. Он сам тебя разыскал и припугнул: мол, не рой слишком глубоко – наткнешься на мину и подорвешься.
– Я вас, Александр Борисович, недооценил, – с уважением произнес Азаров. – Но если вы сами все понимаете, зачем спрашиваете. Какая, в конце концов, разница, кто именно диктовал правила игры? Важно, что это были правила. И Генпрокуратура, и МВД, и даже ФСБ – временами все согласно им действуют, если в дело включается политика. Того не тронь, этого опасайся. Если надо кого-нибудь сожрать – они схрумкают за один укус, не потому, что он урод, а все правильные, а потому, что пришел момент им пожертвовать. И я не думаю, честно говоря, что при моей жизни эта система существенно изменится. Весь мир так живет. Может принять более организованные формы, и то сомнительно...
– Не учи отца – и баста, как говорят современные классики, – перебил Турецкий, которого разозлили азаровские нравоучения. – Если ты такой умный и постиг высокие истины, на кой ляд мы едем в этот сраный Кондратьевск?
– Потому что кто-то не хочет играть по правилам. Кто-то решил, что может класть на нас с прибором и по собственному разумению учинять беспредел. И если мы не в силах сломать систему, то поставить на место отдельных наиболее зарвавшихся засранцев просто обязаны! – с энтузиазмом заявил Азаров. – Иначе они начнут помыкать нами, как уличными девками. С такой постановкой вопроса вы согласны, Александр Борисович?
Турецкий промолчал, чтобы не сказать какой-нибудь гадости. По сути, Азаров прав, но по форме...
– Наверняка согласны, – ответил за него Азаров. – Вы же начинали на пятнадцать лет раньше, тогда все это было гораздо откровеннее. Это сейчас народ более ушлый пошел, всем рот не заткнешь, приходится изворачиваться, чтобы люди не понимали, как делается власть. – Азаров на некоторое время умолк, а затем спросил неожиданно: – Вы в клинике у Сахнова были?
– Был, – нехотя ответил Турецкий. Соврать почему-то язык не повернулся. Хотя что за дела? Утечка профессионализма, что ли...
– Ну и как?
– Трудно сказать. Не похоже, что они первому встречному-поперечному все с ходу выложат. Работать нужно, выявлять слабину. Или тебе запретили?
– Зря вы так, Александр Борисович. Выяснили что-нибудь про вашего Промыслова?
– Ничего существенного. Точно могу сказать одно: он не вылечился. Хотя по ходу лечения вроде бы наркотиков не принимал.
– Может, просто денег не было?
– Не знаю, он мне декларацию о доходах не подавал. – Турецкий остановил машину. – Все, меняемся местами: твоя очередь. Рули осторожно, если не хочешь остаться один на один с мафией. Моему изношенному организму требуется два часа здорового сна для восстановления.
Что-то Азаров все-таки скрывает, успел подумать Турецкий, прежде чем забыться. Возможно, он связан с ФСБ... Или с кем-то из центрального аппарата МВД... Или с теми и другими вместе. Вполне возможно, он часть какой-то крупной группы, у которой есть свой интерес... Черт знает что, его, Турецкого, используют вслепую, и даже Меркулов не в силах этому помешать... он и сам, скорее всего, ничего толком не знает, в лучшем случае догадывается. Почему тогда упорно не желал делиться своими подозрениями?.. Чтобы не подталкивать к определенной версии, чтобы я ничего не проглядел? Бардак...
– Вот бардак, твою мать!
Турецкий открыл глаза и чуть не полетел на пол – Азаров на полном ходу ударил по тормозам.
– Доброе утро, Александр Борисович. Считайте, приехали.
19
Производство допросов распределили следующим образом: Турецкому досталась администрация колонии, Азарову – заключенные, в том числе и сами виновники торжества, Тернозов с Петровским.
Турецкий потратил полдня на допросы начальника колонии, «кума», начальников блоков Тернозова и Петровского. Результат, как и ожидалось, нулевой. Народ в колонии, разумеется, тертый, в здешней – особенно, а у Турецкого не было никаких фактов. Он честно пытался поймать допрашиваемых на противоречиях, хотя с самого начала не верил в перспективность этой затеи. Его роль фактически свелась к созданию отвлекающего эффекта и обеспечению прикрытия Азарову на случай непредвиденной ситуации.
Встретились после обеда. Азаров, похоже, остался доволен своей работой.
– Молчат все поголовно: дескать, ничего не знаем. Но есть одна зацепка. Как раз пятнадцатого числа в день убийства Сахнова произошла авария в котельной. И мастерскую, где работает Петровский, бросили авралить. В котельной работает один вольнонаемный мастер. Сейчас там у них опять какая-то авария, поэтому поговорить с ним я не смог, но потихоньку отозвал в сторонку, и после смены он обещал подойти.
– Вот что, – сказал Турецкий после некоторого раздумья. – Давай для форсу пойдем скажем до свиданья, сделаем вид, что вышло недоразумение, но теперь все стало на свои места, и поедем себе в направлении Москвы. Когда у твоего кочегара смена заканчивается?
– В пять.
– Вот к пяти и вернемся. А я три часика покемарю где-нибудь на лоне природы.
– Согласен.
– Тогда пошли прощаться.
20
Без десяти пять они въехали в город.
На сей раз – с противоположной, юго-восточной стороны, для чего пришлось дать получасовой крюк по проселку. Турецкий, отоспавшийся в теньке, чувствовал себя намного лучше и даже не страдал от жары, хотя машина еле ползла по ухабам и крыша раскалилась как утюг.
Оставлять автомобиль с московскими номерами на видном месте было бы неправильно: сразу заметят, городишко микроскопический, и вся конспирация – коту под хвост. Ставить его на стоянку – неудобно, может пригодиться в любой момент, а бросать где-нибудь в подворотне – только провоцировать местных охотников за запчастями. В итоге решено было оставить его во дворе продуктового магазина, где должна была состояться встреча, в пределах видимости.
Мастер опаздывал.
Азаров начал нервничать.
Турецкий пошел за пивом и пристроился в магазине на подоконнике – тут было прохладно, хотя и пованивало хлоркой. Он успел вовремя. Две минуты спустя набилось десятка два алкашей – не протолкнешься. Следом за Турецким они облепили подоконник. Может, и наш деятель тоже пропустил свою поллитру после смены, подумал Турецкий, и теперь неплохо себя чувствует, а мы тут его ждем, как идиоты. В этот момент Азаров дал отмашку.
Они стали под деревом возле служебного входа. Турецкий раздал всем по бутылке пива. Мастер был явно не в себе.
– Вы помните аварию пятнадцатого июня? – сразу перешел к делу Азаров, даже бутылку не открыл.
– Ну... Ну помню, авария как авария. Трубам полвека...
– Сколько человек прислали вам на подмогу?
– Пятерых. Вроде бы. Там, с котельной рядом, ремонтная мастерская. Как раз пять человек народу работает. Если чего надо, их завсегда...
– То есть вы их всех знаете?
– Ну как знаю...
– В лицо и по имени.
– Ну.
– Петровский был в тот день?
– Ну был... – ответил мастер, воровато озираясь.
– Так «ну» или был?! – начал наступать на него Азаров.
– Чего вы ко мне пристебались?! Хотите, чтоб меня порешили? Вон...
