Евгения Промыслова Гетьман не знал, а про Вовика Турецкий спрашивать даже не стал. Гетьмана, похоже, не интересовало, как Турецкий на него вышел, или он сознательно не подавал виду.
Турецкий решил, что Вовик надул Дениса, и собрался уже уходить, но у Гетьмана при слове «наркоман» открылся законсервированный фонтан, который начал изливать на Турецкого разнообразные факты.
– Слушайте историю про ваши родные органы.
– Про Генпрокуратуру?
– Про ОМОН. Нет никакой разницы. Один сержант задерживал хромого деда, который торгует батарейками и электронными часами на конечной остановке троллейбуса. Потому что к нему подходят типичные наркоманы и вроде как отовариваются. А он не может взять в толк, на кой им батарейки. Присмотрелся внимательно: у деда кроме электроники еще средство от тараканов в пакетике. У старика, само собой, глаз-алмаз, когда к нему подваливают соответствующие граждане, он им из сумки такой же на вид пакетик. В общем, сержант позвал еще двух коллег и прихватил деда на горячем. В сумке добра – на пять лет с конфискацией, а ему хоть бы хны. Деда через полчаса отпустили и отвезли на прежнее место: чтоб график продаж не срывать. Благодаря чему через несколько дней взяли курьера с юга, который очередную партию «дури» привез. После чего отправляют со спецзаданием сержанта: передать деду мешок для реализации. Сержант треть мешка отсыпал и на следующий день принес старичку от своего имени. Дедулька потрогал, понюхал и заплатил три тысячи баксов. Сказал: чтоб в следующий раз вечером приносил – менты приносят товар по вечерам. А если каждый будет приносить во сколько ему вздумается, – начнется бардак, все расписание, весь регламент псу под хвост. А еще через день сержанта уволили – за нарушение дисциплины.
– Замечательно, – искренне сказал Турецкий.
– Я еще про майора знаю.
– А про следователя Генпрокуратуры по особо важным делам?
– Про честного?
– Ну типа того.
– Я же вам не сказки рассказываю, а былины. Разницу, вообще, улавливаете? Былина описывает реально имевшие место события с реальными людьми, но высоким штилем и, возможно, с моралью.
– И какая же мораль?
– Мораль забыли в прошлом веке, – пожал плечами Гетьман. – Теперь ею почти не пользуются, правоохранительные органы – уж точно.
– Кстати, на конечной какого именно троллейбуса окопался ваш дед?
– Любого. Считайте, что это конечная обобщенного троллейбуса. Про обобщенные координаты слыхали? Не важно, как обозвать каждую в отдельности. Важно, что совокупно они описывают состояние системы.
Понятно, подумал Турецкий и стал прощаться. Крыть в общем и целом дерьмовую систему – это пожалуйста, а взять конкретного засранца за задницу – миль пардон.
Но хуже всего, что с Промысловым опять полный облом. И ни хрена не ясно, опять же, надул Вовик Дениса или нет? Может, Рахимов такой же обличитель системы, как и наш господин ректор.
– Фотографию-то оставьте на всякий случай, – неожиданно попросил Гетьман, когда Турецкий уже стоял в дверях. – И телефончик.
От Гетьмана Турецкий поехал к Грязнову, попросил, чтобы муровские эксперты еще раз проверили его машину на предмет «жучков». И договорился на вечер про такую же процедуру для своего кабинета.
В машине «жучков» не нашлось.
Лишь отчасти успокоившись, он заглянул к Денису в «Глорию».
Денис Грязнов сидел как на иголках, сказал, что наклевывается крупное дело: Рахимов действительно сбывает наркотики мелким оптом, при этом даже не слишком маскируется. Грязнов-младший при помощи двух своих сотрудников его спровоцировал самым театральным образом. Они заявились к нему при полном параде, нагло объявили, что отныне являются его «крышей», учредили «налог с продаж», поставили прослушку и ушли – дали время до вечера. Теперь ожидают реакции: кому побежит жаловаться.
Турецкий сперва расхохотался, затем усомнился:
– Как бы не облажались твои ребята. Валенка на такую должность, как у Рахимова, не назначат, давно бы уже все дело завалил.
– Да пусть этот Рахимов хоть второй Эйнштейн! Он же не знает, что у него полна задница «жучков». Сам и облажается, не сомневайтесь, дядя Саша.
– А с остальными что?
– Процесс идет.
Ну что ж, решил Турецкий, раз так, я тоже поеду к себе, буду читать дневник «имени Молчанова – Промыслова», если «жучки» у меня в кабинете и стоят – мысли все равно не читают. Уже и на том спасибо. «Зелень, зелень, вспомним зелень, вспомним о забытом доме». А почему это я, собственно, решил, что стихи написал сам автор дневника?! Написать к себе-то он их написал, но вот сочинил ли? Мало ли что сентиментальные барышни на полях рисуют.
6
Денис с сокрушенным видом объявился вечером, следом за экспертами-криминалистами из ЭКУ. Совещание пришлось перенести в коридор.
– Насчет Рахимова вы оказались правы: ушел с концами.
– Прошляпили?
– Он, оказывается, у себя в квартире в капитальной стене дверь прорубил в соседний подъезд! Представляете?! А там дедулька-одуван – ничего не вижу, ничего не слышу.
– Грандиозно.
– Зато типа у Курского вокзала поддели.
– Сдавай его дяде своему, – потребовал Турецкий, – некогда нам нарковойнами заниматься.
– Уже сдал.
– А остальные деятели? Тоже небось насчет Промыслова глухо?
– Как в танке, – грустно кивнул Денис.
– Приплыли, называется. Вот же ж черт. Придется заходить на очередной круг: Коржевский, Долгова, Вовик Молчанов, пока их тошнить не начнет от нашего вида. Может, в конце концов выложат что-нибудь полезное. Досье на них у тебя хоть готовы?
– Завтра.
В коридор выглянул один из экспертов.
– Закончили уже? – поинтересовался Турецкий.
– Нет еще. Вам звонят.
Это был Гетьман. Турецкий, повернувшись к экспертам, сделал вопросительный жест: говорить можно? Они развели руками: дескать, пока не знаем еще... Тогда рисковать не стоит, прикинул Турецкий и сказал в трубку:
– Алексей Владимирович, меня срочно вызвали к начальству, давайте я сам свяжусь с вами минут через пятнадцать?
– Хорошо.
Гетьман продиктовал номер. Турецкий вышел в коридор и тут же набрал его по мобильному.
– Что-то вы быстро отсовещались, Александр Борисович, – не слишком удивился тот.
– Дали отбой. Что там у вас?
– Опознали-таки вашего человечка по фотографии. Записывайте адрес.
Опознал Промыслова по фотографии то ли один из студентов Гетьмана, то ли кто-то из преподавателей, он толком не объяснил. Евгения он видел в одном притоне со... сломанной ногой.
Бред, думал Турецкий. Неужели действительно весь сыр-бор из-за того, что он сломал ногу и, пока не поправится, не хочет возвращаться домой?! И это наше похищение века?
Пристроился к каким-нибудь травникам, чтобы и народ понимающий, и за дозой было кому сгонять, и пожрать приготовить. А я из-за него походя всю наркомафию на уши поставил! Бред сумасшедшего! Если это действительно он – нужно его перепрятать как следует и устроить для Промыслова-старшего представление с участием ребят из «Глории». Показательное освобождение его дитяти, со стрельбой,
