собственную гипнотическую силу. И если он требует все завершить сегодня, то наверняка знает, где состоится такое очередное «культурное сборище».
Но Москва огромна!.. Что же делать?
Ну ладно, генерал Яковлев, естественно, доложит об этом факте Меркулову и, что обязательно, министру внутренних дел. И это обстоятельство теперь не останется обычным слухом, по причине которого уже произошла одна трагедия. Поверят, наконец, в серьезность ситуации, не станут переспрашивать, уточнять и мешкать. Хотя... кто знает...
Но можно почти с уверенностью сказать, что слежка за Ириной Генриховной и теракт в какой-нибудь школе – вещи абсолютно разные. Теперь еще раз вопрос с подарками. Это что? Ахмед знает. Отсюда вывод: Яковлев либо его парни должны вышибить из чеченца эти знания. И срочно! Не стесняясь в средствах. Они должны его предупредить, что с ним сделают, если он знал и не предотвратил. Рискнут ли, вот в чем проблема. Сам Сева и не задумался бы: и в Афгане, и в Чечне подобные вопросы решались быстро и бескомпромиссно, и враги это прекрасно понимали. Потому и обещали миллионные награды за головы «русских волков».
Размышляя и так, и этак, Голованов в конце концов пришел к выводу, что речь о «подарке» зашла, скорее всего, в связи со слежением за женой Турецкого. А какой может быть подарок от бандитов, помогающих бизнесменам-преступникам, осуществляющим захват чужого имущества? Только в смысле основательно припугнуть. Если вообще не убрать с дороги.
И опять возникает возражение: убрать Ирину – это вовсе не означает прекратить расследование. Напротив, если что-то с ней, не дай бог, случится, Турецкий сделает все, чтобы достать их. И уничтожить. И очень многие ему в этом деле окажут помощь. Те не могут об этом не догадываться, какими бы всесильными они себя ни считали. Им уже точно тогда ничего не поможет, надо знать характер Александра Борисовича. И Гринштейн, как бывалый адвокат – ничтожество или слабака в своем деле все эти Арбузовы не наймут, – об этом тоже прекрасно осведомлен... А если нет, или не очень, можно подключить Юру Гордеева, чтобы объяснил им тот. Но это снова – крайности. Тогда зачем же за Ириной «бегал» этот Амир-Ахмед?
И вдруг Севу осенило: а может, не за ней, а за мальцом?... Но кому он нужен?
А вот этот неожиданный вопрос следует обдумать...
Пока же надо снова срочно связываться с Яковлевым-старшим. Вдруг он не обратил внимания на требование Грозова все завершить именно сегодня?...
И еще Сева попросил изнывающего от возмущения по поводу своей нелепой «охраны» Щербака обратить особое внимание на то, что его объектам могут быть неожиданно сделаны какие-то подарки. Реагировать немедленно! И Голованову показалось, что дополнительное задание как-то успокоило Николая: наверняка подумал, что у него наконец хоть какое-то дело появилось, а не одна тоска зеленая...
Но в любом случае без внимания, как просил насчет адвоката Константин Дмитриевич Меркулов, оставлять этот вопрос не следовало. И никто лучше Юрия Петровича Гордеева стать посредником в этой миссии не смог бы.
Владимир Михайлович Яковлев, выслушав Голованова, успокоил его, сказав, что уже дал срочное задание по всем московским окружным и территориальным отделам уголовного розыска, подключив службу участковых уполномоченных, немедленно проверить, где на подопечной им территории должны сегодня и в ближайшие два-три дня состояться массовые детские или школьные мероприятия, доложить и принять неукоснительные меры по ужесточению охраны. Ну, слава богу, хоть тут сработано оперативно... Впрочем, о последнем говорить еще рано.
Сам Сева, созвонившись затем с Гордеевым, тут же отправился к нему в десятую юридическую консультацию, на Таганку.
Юрий Петрович в общих чертах был, разумеется, в курсе истории с захватом НИИ «Прибор». И Гринштейна он тоже знал не понаслышке. Потому и небольшую встречную акцию устрашения воспринял скорее с юмором, чем всерьез. Надо маленько прижать старого му...ка – значит, прижмем, какой разговор?
Гордеев в одну минуту созвонился с Борисом Аркадьевичем, сказал тому «по секрету» и исключительно из товарищеских побуждений, что дело у него к Гринштейну насколько срочное, настолько и обоюдоострое, и быстро договорился встретиться в кафе на Остоженке, известном им обоим.
– Поехали, я вас познакомлю и, со своей стороны, дам ему по поводу тебя все необходимые рекомендации. А ты дави и ничего не бойся, он трус.
– Не скажи, – возразил со знанием дела Сева, – иной трус, загнанный в угол, бывает опаснее отчаянного храбреца.
– Ну это когда терять больше нечего. А когда есть чего? И много чего?
– Обсудим по ходу, – кивнул Сева, и они помчались в Центр.
Борис Аркадьевич старался – это было видно – изо всех сил выглядеть максимально представительным и вальяжным. Относительно невысокий, но плотного телосложения, с длинными седыми волосами до плеч, крупным, соответствующим природе носом и выпуклыми глазами, он старательно, как, невольно переглянувшись, немедленно поняли Гордеев с Головановым, «косил» под широко известного в столичных общественных кругах шефа Юрия Петровича – заведующего десятой юрконсультацией, президента московской палаты адвокатов Генриха Афанасьевича Розанова. Вероятно, подумал тут же Гордеев, именно за эту «представительность» и наняли его к себе адвокатом те господа, что «резвились» в Хамовниках. Оно бы, наверное, и ничего, да только не мог припомнить Гордеев, чтобы у Гринштейна, что называется, красиво «выгорело» хоть одно крупное дело. А впрочем, кто его знает? Те «бизнесмены с большой дороги» – тоже, поди, не дураки, и абы кого с улицы не возьмут. Наверняка с кем-то консультировались, прежде чем платить большой аванс. Только был почему-то твердо уверен Юрий Петрович, что тот «советчик» определенно оказал всем «Арбузовым», вместе взятым, медвежью услугу. Что ж, каждому – свое.
Борис Аркадьевич все-таки с сомнением посмотрел на крупного, плечистого Голованова, которого небрежно, почти по-приятельски, представил адвокату Гордеев:
– В определенном смысле коллега. Профи в своем деле. Думаю, вам стоит обсудить некоторые взаимно интересующие вас вопросы. Ты чего выпьешь, Борис?
– Как обычно, – бросил Гринштейн, но сразу вспомнил, что, кажется, никогда не встречался в застолье с Гордеевым и не был с ним на «ты», хотя такое доброжелательное отношение со стороны почти знаменитого Юрия Петровича, работающего вместе с самим Розановым, естественно, было лестным, и добавил: – Рюмку коньяка. Под кофе будет в самый раз. Кофе здесь хороший... Ну, так я весь внимание, господа! – Он приветливо улыбнулся.
Голованов с ответной улыбкой кивнул, как бы соглашаясь, но с чем, не пояснил. Он оглядел уютный зальчик с небольшим количеством столиков, стойку бара с равнодушным барменом, снова кивнул и сказал:
– Да, здесь симпатично... А как насчет техники? – Сева вопросительно посмотрел на Гордеева.
– Ты имеешь в виду прослушку? – Юрий Петрович пожал плечами. – Вряд ли. А если и есть, то кому какое дело?
– У вас что-то э-э... господа? – словно забеспокоился Гринштейн.
– Ничего особенного, – отрицательно покачал головой Гордеев, – просто важная информация. Для тебя.
– А откуда вам известно, что мне нужно? – уже осторожно улыбнулся адвокат.
– Вы сами сообщили, Борис Аркадьевич, – расплылся в доброжелательной улыбке Голованов. – Сегодня утром. В телефонном звонке к госпоже Турецкой. Вспоминаете? Я думаю, что демонстрировать здесь запись вашего разговора с Ириной Генриховной, полного, кстати, искренней заботы о здоровье ее болящего супруга, нет необходимости? Как, Юрий Петрович?
– Простите, какого разговора? – нахмурился адвокат. – И вообще, если мне не изменяет память, разговор наш велся по мобильной связи! Так о какой прослушке?...
– Ты – наивный человек, Боря, – снисходительно перебил его Гордеев. – Севе лучше, чем кому-либо, известно, что сегодня слушают больше всего, какую связь. Да любые твои секретные переговоры за пару «зеленых франклинов» распечатают и вышлют в нужном количестве экземпляров по указанному тобой адресу... Чудак, ей-богу, ты в каком мире живешь?... Ну ладно, извини, что перебил. А вот и наш заказ... Прервитесь, господа.
