хобот. Джек Сантьяго думал, что я женюсь на Лили.
Я гнал прочь мысли о ней. Она ушла, ее нет. После 11 сентября она бросила и меня, и Нью-Йорк вышла замуж, уехала в Лондон. На какое-то время у меня перехватило дыхание, будто кто-то наступил на кислородный шланг.
Прошло почти три года с той поры, как Лили, уставшая от оголтелого, по ее мнению, патриотизма, который и досаждал ей, и пугал, нашла человека, который возьмет ее в жены и заберет отсюда. А я почти умер. Целый год я был как мертвый. Но все осталось позади, и даже мысль о Лили казалась мне чем-то вроде измены. Она вычеркнута из моей жизни.
Я видел, что Толя слушает меня вполуха, занятый Джеком и Вэл.
– Брось, ладно? Оставь их.
– Ладно, – сказал он. – Так и быть. Иди же, потанцуй с Максин, Артем. Давай.
Было уже поздно. Я раскрыл телефон, увидел очередное сообщение от Сида, запросил свой автоответчик и обнаружил там еще два. Последнее поступило где-то в одиннадцать – что-то про утопленника у причала. Но я уже порядком набрался, и Максин ждала меня.
– Потанцуй с ней, – сказал Толя, на сей раз по-русски. И вот мы с Максин вышли на середину зала, и пианист спросил, что нам сыграть, я попросил Макси выбрать, и она заказала «Я люблю тебя таким какой ты есть». Трио заиграло. Макс отлично танцевала, она показала мне кое-какие па, мы закружились, и я сосредоточился на танце.
– Я пою? – произнес я в ухо Максин.
– Да, – прошептала она, улыбаясь мне в лицо и я тоже улыбнулся и расцеловал ее – глаза, рот уши – и позабыл обо всем на свете.
– Мне нужно кое-что рассказать тебе. – В понедельник утром после моей свадьбы голос Сида Маккея по телефону звучал негромко, вразумляюще. – Ты должен знать, просто на всякий случай. Я солгал тебе вчера. На самом деле это я вызвал копов.
Я предложил Сиду поговорить с детективом, ведущим это дело, но он ответил:
– Все непросто, Арти, прошу тебя.
– Езжай, – сонно сказала Максин. Мы легли спать часа в четыре, и она еле разлепила глаза, когда зазвонил телефон. – Езжай, иначе будешь сам не свой.
Максин перевернулась на другой бок и, улыбаясь, вернулась в объятия Морфея.
– Я знал его, – сказал Сид, едва я переступил порог его пристанища в Ред-Хуке.
– И кто он? – спросил я. – И на какой такой случай? Ты сказал по телефону: «На всякий случай». Что за случай?
– Пожалуйста, сядь.
Я прислонился к столу у окна, выходящего на реку.
– Ты же вчера собирался уехать отсюда? Он не ответил.
– Сад, давай поговорим. Я не смогу навешать тебя каждый день. Эту неделю я работаю, а потом ухожу в отпуск. У меня медовый месяц. Пожалуй, дам тебе кое-какие телефоны. Два телефона. Вот смотри, один – толковый коп, он тебе понравится, к тому же филолог, докторская степень по английскому. Ему можно доверять, – я порылся в джинсах в поисках клочка бумаги и извлек его на свет. – А другой – для чрезвычайных обстоятельств. Важная персона. Сид, ты меня слышишь?
Не уверен, что он обращал на меня внимание. Его мысли где-то витали.
Сид взял бумажку, положил на стол, не глядя, и поблагодарил. Уселся в глубокое кресло и указал мне на другое такое же.
– Как свадьба? Прости, что не смог прийти. Я тебе кое-что послал. Почтой.
– Кто это был? – повторил я.
– Прости. – Сид поднял руку пригладить волосы, посмотрел на нее, потом снова опустил на подлокотник кресла. – Спасибо, что пришел, Арти. Может, включить вентилятор? Ночью я обычно довольствуюсь открытыми окнами, но уже припекает, – растолковал он так обстоятельно, словно я был приглашен на деловые переговоры.
– Ты позвонил мне. Сказал, что знаешь этого покойника. Что вызвал копов. Я пришел. И жду твоих слов.
– Да, – сказал Сид. – Сейчас соображу что-нибудь выпить, – он тяжело поднялся и побрел на маленькую кухню. – Сок будешь?
Под ногами Сида заскрипели доски, положенные лет сто назад.
Я устал. Мне жаль было Сида, но терпение лопалось по швам. Я подошел к пианино, на котором ровными рядами были расставлены снимки: Сида, друзей и родственников, Сида с разными знаменитостями. Он был когда-то важной птицей, игрок, человек со связями, а ныне ретировался на свой склад у черта на куличках.
– Сок, кофе, пиво?
– Давай кофе, – откликнулся я, рассматривая фотографии. Взял одну. Сид стоял рядом с молодым черноволосым человеком в китайском халате из красного шелка и улыбался в объектив. Это был Рикки Тай. Очень юный. Такой, каким я впервые встретил его.
Вчера вечером Рик говорил со мной о Сиде. Придет ли Сид? Ты познакомил нас. Сид был вдвое старше его, сказала Дон Тай.
Я поставил фотографию на место, развернулся и подошел к столику, где поджидал Сид с кружкой кофе для меня, чая – для себя.
Я не обмолвился об этом снимке с Риком.
Взял кофе, отхлебнул немного, присел на край стола и вновь напомнил:
– По телефону ты сказал, что знал покойника. Будешь говорить об этом? Я не стану тянуть клещами.
Он выглянул в окно.
– Хочешь говорить, Сид, так говори. Или я позвоню тому, кто уже ведет это дело, или ты сам, как надумаешь, позвони по телефону, который я тебе дал, или я могу совсем не вмешиваться, но только определись. Я твой должник и не хочу, чтобы ты вляпался в какое-нибудь дерьмо, но, пожалуйста, не мучай меня.
– Прости. – Он взял кружку, вынул из нее чайный пакетик.
– Ты знал его до того, как его убили? Этого бомжа, который клянчил у тебя мелочь?
– Подозреваю, что да. Ты понял это.
– Да. Так что, какой-то русский громила убил его, просто приняв за тебя, или дело сложнее? У него было имя?
Сид глотнул чаю:
– Возможно.
– Возможно? Хочешь сказать, что факты относительны и что они могут меняться в зависимости от точки зрения?
– Нередко, – сказал он. – Я заметил, как ты разглядывал мою фотографию с Рикки Таем. Ты же нас и познакомил, верно. – Он улыбнулся. – Ты притащил его на ту вечеринку, много лет назад.
– Я побывал на многих вечеринках.
– Ты не помнишь.
– Ты хранишь его фотографию, потому что когда-то вы были вместе на одной вечеринке? – Я отставил кружку и поднялся.
– Что-то вроде того.
Я словно пробирался через трясину, зная, что Сид замкнется, если гнать его пинками. Замолчит или же забарахтается в хитросплетениях воспоминаний и захлебнется ими.
Я произнес как можно мягче:
– Хочешь еще что-нибудь рассказать о покойнике? Откуда ты знал его?
– Я расскажу. Ты заслужил это. Я вызвал тебя. Может, я просто старею, уже о собственной смерти подумываю. Может, я ошибся, – сказал он. – Может, надо было немного поспать.
– Сомневаюсь, что подобные ошибки в твоем духе, знаешь ли, – я выпрямился. – Не думаю, что тебе не хватило сна и что у тебя маразм. Слышишь, Сид?
