воды.
— Что теперь скажете? — зло спросил Урдус, подойдя к приятелям и уперев кулаки в бока.
Большинство быстро вскочили на ноги, но один остался сидеть. В руке он держал чашу с вином, в другой — игральные кости. Человек был худощав и не слишком высок, однако в его облике чувствовалась сила.
— Мы обсуждали наши дела,— сказал он, не поднимая глаз.
— Обсуждали? — прорычал Урдус.— Чтоб тебе провалиться, Отос, так я тебе и поверил! Разве мы не решили все еще вчера?
— Клянусь Митрой! — Отос гневно взглянул на вожака.— Не затыкай мне глотку! Мы — вольные люди, и каждый вправе говорить, что считает нужным! А сейчас мы разделились надвое. Одни хотят держаться этого курса, другие — повернуть к Шему. Там безопаснее. Никто не станет нас искать. К чему нам плыть в Аргос?
Урдус поглядел на рулевого.
— Ты остался на прежнем курсе? — спросил он.
За него ответил Отос:
— Он не отклонился ни на шаг от твоих указаний, Урдус, но сомневаюсь, что мы прошли хотя бы лигу. Проклятый ветер не дает нам двигаться вперед!
— Значит, теперь ты струсил и хочешь плыть на восток, Отос? На борту есть шлюпки, так что — милости просим!
— Шлюпки! — возмутился тот.— Ты бы нам еще вплавь предложил отправиться! Ведь мы такие же хозяева этого судна, как и ты, Урдус. Мы все захватили его, не ты один! И если мы решим плыть в Шем — ты отправишься с нами!
Гигант шагнул к Отосу — остальные невольно отступили. Однако Отос не отвел глаз от разъяренного взгляда вожака.
— Я вел вас вперед,— холодно проговорил Урдус.— Я все продумал и захватил судно. Если не желаешь подчиняться, сказал бы раньше, до того, как мы поднялись на борт. Пока при мне меч, командую здесь я. Ты понял?
Отос не успел ничего ответить, ибо в этот миг послышался крик впередсмотрящего:
— Галера с севера!
Урдус откинул со лба прядь темно-рыжих волос.
— Что за галера, можешь разглядеть?
— Аргосская галея, военная!
— Демоны пучины! — выругался Отос.— Я так и знал! Нельзя было отпускать тех, кто остался в живых! Вот теперь они и вернулись с подмогой!
Урдус повернулся к нему и схватил за грудки.
— Ты будешь драться с ними! — проревел он.— Все вы, псы, будете драться! — Он опустил взгляд на игральные кости и злобно отшвырнул их ногой.— Вот перебьем их, тогда и поиграем!
Отос бросил на Урдуса гневный взгляд, но смолчал.
— А теперь убирайтесь отсюда! Все по местам! Живо!
Они ушли: одни неохотно, другие — бегом. Едва разбойники удалились, подошла Алейла.
— Где ты была?
— Гуляла, дышала свежим воздухом, что-то не спалось.
Урдус усмехнулся; потом, больше не обращая на женщину внимания, поднял взгляд к «вороньему гнезду».
— Куда плывет галея?
— Идет на сближение! Эти ублюдки могут запросто менять курс, когда захотят!
Урдус оттолкнул Алейлу и стал спускаться на среднюю палубу, но остановился и поглядел на человека, который сидел на бочке и вырезал затейливый узор на рукоятке ножа: поединок двух грифонов.
— А что скажешь ты? — спросил его Урдус.
Человек поднял лицо — худощавое, изуродованное шрамами, с глубоко запавшими глазами.
— Ты же знаешь, Урдус, я всегда с тобой. Все равно куда — лишь бы прикончить побольше аргосцев.
— Ладно,— мрачно улыбнулся гигант.— Ты всегда был моей правой рукой, Бетос, и я доверяю тебе больше, чем кому-либо. Будь со мной и на этот раз.
Великан двинулся дальше, а Бетос продолжил свое занятие. Ему нелегко было вырезать по дереву — на левой руке недоставало двух пальцев.
Глава пятая
У аквилонцев есть поговорка: «Даже самая быстроногая лисица не может бежать весь день под жарким солнцем». Сотник Хубартис вспомнил ее, когда галея приблизилась к «Ниросу». Все так, однако лисица бежала, невзирая на опасность. Но зачем же она валяла дурака у западного берега Ос-Льерро, вместо того чтобы плыть к аргосскому побережью? Ведь ветер для них попутный.
Солнце поднялось уже высоко. Хубартис и стоявшие рядом воины могли различить даже пот на лицах бунтовщиков, которые тоже разглядывали их. Вот Урдус — стоит, выпрямившись, на корме «Нироса» и наблюдает, как подплывает аргосская галея.
Хубартис дал сигнал приготовиться.
Солдаты выстроились вдоль фальшборта, обнажили мечи, натянули луки, подняли боевые топоры, подготовили абордажные крючья. Хубартис никогда прежде не использовал этой тактики, но ведь ему и не приходилось отвоевывать захваченные суда. Он читал донесения, совещался с военачальниками, имевшими прежде дело с пиратами. И чем меньше времени оставалось до начала сражения, тем сильнее радовался сотник, предвкушая применение новой тактики.
Он поднял правую руку. Воины приготовились к нанесению первого удара. Луки взметнулись вверх, мечи на изготовку. Несколько бойцов плюнули по ветру: верная примета удачного исхода сражения. Было слышно, как на «Ниросе» свистит в снастях ветер, как полощут и хлопают паруса.
Соня, Десмос и Тио стояли за спиной Хубартиса. Они тоже приготовили мечи. Рука сотника замерла, яркое солнце высветило золотое шитье на его перчатке.
На борту «Нироса» тоже приготовились к бою. Пираты выстроились, стоя плечом к плечу, и в молчании ожидали нападения. На средней палубе остались шемит и Алейла — она догадывалась, что на этот раз колдун не намерен помогать Урду су своей магией.
За их спинами, ближе к корме, расположились Отос и его сторонники — вожак спиной ощущал их ненавидящие взгляды, а прямо перед Урдусом — всего в нескольких десятках шагов — находились другие глаза, стальные глаза его смертельного врага сотника Хубартиса. Урдус видел, как аргосцы изготовили для стрельбы длинные луки; его люди тоже натянули тетивы. Он видел и зазубренные боевые топоры и длинные мечи воинов — его люди тоже подняли топоры и мечи. Гиганта не тревожило, что Отос и его приспешники могут поднять мятеж: сейчас этот пес будет драться за свою шкуру вместе со всеми.
Урдус не сводил глаз с Хубартиса.
Сотник опустил руку.
Туча стрел взвилась в воздух и обрушилась на палубу «Нироса».
Люди Урдуса подняли грубо сколоченные щиты; без надлежащей боевой выучки они толкались, мешая друг другу. Стрелы протыкали ткань парусов, вонзались в доски палубы и в мачты, падали в воду. Впрочем, некоторые нашли цель — послышались крики раненых.
Хубартис снова поднял правую руку:
— Приготовиться ко второму залпу!
В этот момент Урдус совершил опрометчивый, безумный поступок, одновременно отчаянный и решительный. Когда первая туча стрел обрушилась на палубу, он отшвырнул рулевого и начал лихорадочно
