— Мерит?..
Я вернулась из своих раздумий и встретила взгляд Моргана.
— Извини, — сказала я. — Я знаю, что он ничего не подстраивал. Он просто спас меня.
Я скрестила под столом пальцы, надеясь, что это правда. Морган нахмурился:
— Гм… А ведь на месте смерти Дженифер Портер нашли медальон Дома Кадогана.
— Его мог положить туда любой, у кого имелась возможность войти в Дом. Даже бродяга, пытавшийся скомпрометировать систему Домов.
Он кивнул:
— Такая теория существует. И Селина тоже так считает.
— Она не думает, что это сделал Этан? Или кто-то другой из его Дома?
Морган несколько мгновений настороженно вглядывался в мое лицо, потом прикончил оставшийся кусочек сэндвича.
— Точнее говоря, мы опасаемся реакции людей, направленной против Кадогана, а не самих вампиров. Мир очень хрупок.
Я уже слышала это, но почему-то из уст Моргана этот аргумент казался не столь весомым, как при разговоре с Этаном.
— А чем ты занималась до превращения? — спросил он.
Я уже выпила всю содовую, так что прошла к холодильнику, вытащила вторую банку, открыла ее и вернулась к столу.
— Я была аспиранткой. По английской литературе.
— Здесь, в Чикаго?
— В Чикагском университете, — подтвердила я.
— И чем предполагала заняться? Преподавать?
— Да, на уровне колледжа. Я хотела стать профессором. По специальности «литература Средневековья». Саги о короле Артуре, Тристан и Изольда и прочее.
— Тристан и Изольда. Это интересно.
Я запустила руку в пакет, отыскала единственный чипс и отправила в рот.
— Разве? А чем ты занимался раньше?
— Мой дедушка был хозяином клуба, вернее, бара, который там был, пока я не занялся реконструкцией. Дед умер за несколько лет до моего превращения, и я унаследовал заведение.
— А почему ты решил стать вампиром?
Морган помрачнел, рассеянно потер шею:
— У меня была возлюбленная. Она была серьезно больна, но знала кого-то из Дома Наварры. Мы пришли к Карлосу — он был тогда заместителем Селины — и выдвинули кое-какие предложения, после чего он одобрил обе наши кандидатуры. Она была красивой и сильной и стала бы выдающимся вампиром… — Он замолчал, уставившись на поверхность стола, а когда снова заговорил, голос зазвучал заметно тише. — Потом наступила ночь превращения. Я стал вампиром, а она не смогла этого перенести. Она умерла год спустя.
— Мне очень жаль.
— Она сказала, что не хочет жить вечно. Я был молод и глуп и уже тогда чувствовал себя бессмертным — кто думает о смерти в таком возрасте? Я был с ней, когда она умирала. Она не боялась.
Несколько минут мы оба молчали, поскольку я хотела дать ему возможность справиться с воспоминаниями.
— Вот такая у меня история.
— Как давно это было?
— В тысяча девятьсот семьдесят втором.
— Значит, тебе…
Он усмехнулся, и я с радостью увидела, что его глаза опять заблестели.
— Мой возраст может тебя смутить.
Я скрестила руки на груди и внимательно его осмотрела:
— На вид тебе около двадцати восьми, верно? Это значит, ты родился примерно в тысяча девятьсот сорок четвертом.
— Мне семьдесят два, — сказал он, избавляя меня от вычислений. — Не так много, чтобы казаться нереальным или делать скидку на возраст, но достаточно, чтобы считать меня… стариком.
— Ты не выглядишь семидесятидвухлетним. И ведешь себя далеко не как старик. Так что с этим все в порядке, — добавила я, подняв для пущей убедительности палец.
Морган засмеялся:
— Спасибо, Мерит. Я чувствую себя на семьдесят один.
— Семьдесят один в душе.
— В душе, — согласился он. — А знаешь, ведутся довольно серьезные дебаты о влиянии моложавой наружности на наши действия.
Я с сомнением улыбнулась:
— Среди вампирских философов?
Он тоже улыбнулся в ответ:
— Бессмертие влечет за собой свои проблемы.
Я лично еще не задумывалась над перспективами бессмертия, и мне стало интересно, что об этом думают другие.
— Например?
Морган протянул руку и забрал у меня пакет из-под чипсов, и наши руки слегка соприкоснулись. Но я отмахнулась от легкого покалывания в руке, напомнив себе, что поклялась держать на расстоянии парней с неестественно длинными клыками.
— Личность вампиров меняется приблизительно каждые шестьдесят лет, — ответил Морган, размахивая пакетом. — Но чтобы не привлекать излишнего внимания, нам приходится действовать в соответствии с системой. Это означает, что мы инсценируем свою смерть. Приходилось лгать друзьям и семье, которыми обзаводились в человеческой жизни. Мы подделываем страховые полисы, водительские права и паспорта. Этично ли это? — Он пожал плечами. — Мы оправдываем свои действия необходимостью защищаться. Но все равно это ложь.
Вспомнив о своем поспешном увольнении из университета, я задала следующий вопрос:
— А где они работают? Я имею в виду вампиров-философов.
— Они действуют достаточно скрытно. Некоторые даже поступают в академии, если есть возможность получить кабинет в подвале и набрать только вечерние группы. Ты, наверное, не раз видела парней, которые вечно ошиваются в кофейнях со своими лэптопами и ноутбуками? Они собираются там только по вечерам и ожесточенно стучат по клавиатуре.
Я усмехнулась:
— Совсем недавно я была одной из них. Ну не парнем, конечно, а девчонкой.
Морган с заговорщицким видом наклонился вперед и согнул пальцы наподобие когтей:
— Ты бы никогда не догадалась, что это вампиры, вышедшие на охоту.
— Буду знать, — со смехом сказала я.
Морган ответил своей прекрасной улыбкой, но она тотчас исчезла, стоило ему сунуть в пакет пустую руку. Он только сейчас понял, что чипсы кончились. Я забрала у него пакет, скомкала его и превосходным броском отправила в мусорное ведро.
— Отлично, — оценил он. — Да, кстати, о баскетболе. У тебя уже есть какие-то планы?
Я и не знала, что мы говорили о баскетболе, и решила уточнить:
— А что ты имел в виду?
Он посмотрел на часы:
— Уже час пятнадцать. Наверное, началось спортивное обозрение.
— Самое время, — усмехнулась я, и мы вернулись в гостиную.
Морган оказался прав. Даже в это позднее время, несмотря на мои сомнения, спортивные сводки бегущей строкой транслировали по одному из кабельных каналов. Неужели для этого мало утреннего
