целующимися около питьевого фонтанчика.
Я громко кашлянула, проходя мимо, но их тела ни на волос не отлипли друг от друга.
— Можно подумать, у них период течки, — сказала я Джеффу, застав его в спортивном зале, где он сидел на стуле, с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками.
— Они все еще там? Это продолжается уже двадцать минут.
В его голосе я уловила легкий оттенок зависти.
— Все еще там.
Уже второй раз за неделю я наблюдаю любовные сцены, которые не предназначались для моих глаз.
Джефф распахнул свои голубые глаза и улыбнулся:
— Если тебе одиноко…
Я чуть было не взорвалась, но решила бросить ему косточку:
— О Джефф! Это было бы слишком сильно — ты и я. Слишком эмоционально, слишком много пыла и страсти. Стоит нам сойтись, и — бум! — Я хлопнула в ладоши. — Как мотылек и огонь. Ничего не останется.
Он вытаращил глаза:
— Самовозгорание?
— Полное.
Некоторое время он молчал и рисовал какие-то узоры указательным пальцем на своем колене. Затем кивнул:
— Слишком мощно. Это уничтожит нас обоих.
Я с самым серьезным видом кивнула:
— Вероятно. — Затем я нагнулась и прижалась губами к его лбу. — Но к нашим услугам весь Чикаго.
— Чикаго, — мечтательно повторил он. — Да. Конечно. — Он откашлялся, очевидно стараясь сосредоточиться. — В следующий раз, когда я буду рассказывать эту историю, ты будешь целовать меня в губы. И работать языком. Притом очень умело.
Я хихикнула:
— Договорились.
В зал вошли Катчер и Мэллори. Катчер шел первым, Мэллори за ним — одна рука в его руке, пальцы второй прижаты к губам, щеки горят огнем.
— Меч, — бросил Катчер, прежде чем отпустить ее руку и пройти к двери в противоположном конце зала.
— Как ты думаешь, это инструкция или план работы? — спросила я у остановившейся передо мной Мэллори.
Она моргнула, не сводя взгляда с обтянутой джинсами задницы Катчера:
— Что?
Я почесала нос.
— Слушай, я по уши втрескалась в Этана Салливана, и у нас будет много маленьких зубастых вампирчиков, и мы купим дом в Нейпервилле и будем жить там долго и счастливо.
Она повернулась, но взгляд был пустым, как незадолго до этого взгляд Джеффа.
— Это же… Что он творит своим языком. — Она замолчала, подняла указательный палец и стала сгибать и разгибать его. — Он как будто вибрирует.
Окончательно решив, что стала третьей лишней в компании Мэллори и Катчера, я на одном дыхании выпалила свой план:
— Слушай, я очень тебя люблю, но переезжаю в Дом Кадогана.
Эти слова привлекли ее внимание. Глаза прояснились, брови сошлись на переносице.
— Что?
Решив, что на этот раз какая-то часть информации до нее дошла, я пояснила:
— Вам двоим необходимо уединение, а мне надо быть поближе к работе, чтобы действовать эффективнее.
Я не стала говорить, что не хочу видеть или слышать многочисленные и разнообразные свидетельства сексуальной активности Катчера.
— Ох! — Мэллори уставилась в пол. — Ох. — Когда она подняла голову, в глазах появилась печаль. — Господи, Мерит. Все меняется.
Я крепко обняла ее:
— Мы не меняемся. Мы просто будем жить в разных местах.
— И даже в разных районах.
— У тебя все будет хорошо. Ведь с тобой останется красавчик Белл.
Оставалось только надеяться, что у меня тоже все будет хорошо, и я смогу убедить себя и остальных вампиров Кадогана, что могу жить под одной крышей с Этаном и не наколоть его по рассеянности на осиновый кол. Мэллори сжала меня в объятиях:
— Ты права. Конечно, ты права. Я просто сглупила. Тебе необходимо там жить, стать настоящим вампиром, стать одной из них. — И тут она приподняла бровь. — Ты, кажется, сказала, что влюбилась в Этана?
— Только с целью привлечь твое внимание.
Возможно.
Черт!
— Должна признаться, Мер, мне эта идея не по душе.
Я уныло кивнула и направилась к раздевалке.
— Радуйся, что ты не оказалась на моем месте.
Спустя несколько минут я уже вышла босиком и с хвостиком на затылке, готовая к очередной тренировке, чтобы, кроме всего прочего, научиться защищать и того мужчину, к которому испытывала столь противоречивые чувства. Мэллори и Джефф устроились на стульях в противоположном конце зала. Катчер еще не появлялся из своего кабинета, так что я подошла к боксерской груше, висевшей в одном из углов зала, сжала кулаки и начала ее молотить.
После коммендации Катчер пару занятий посвятил отработке ударов ногами и руками, приемам защиты и нападения в рукопашном бою. Эти тренировки были направлены на повышение выносливости, чтобы я могла пройти тесты, необходимые для каждого охранника Дома Кадогана. Но, как правило, я была слишком сосредоточена на запоминании и точном воспроизведении каждого движения, чтобы получать от этих занятий удовольствие.
В отсутствие Катчера все пошло по-другому.
Я нацелилась кулаком в логотип в самом центре груши. Чвак! Увесистый удар и движение груши в противоположном направлении доставили мне радость. Мне понравилось, что я заставила ее двигаться. И еще то, что я представила, как сквозь логотип просвечивают яркие зеленые глаза, а удар пришелся точно между ними.
Чвак! Чвак! Отличный двойной удар, и груша представилась мне человеком, которому я поклялась служить и к которому стала проявлять слишком большой интерес.
Я отскочила назад, повернулась, выставила вперед бедро для бокового удара. Посторонний наблюдатель наверняка бы решил, что я отрабатываю удары по инертному объекту и разогреваюсь перед тренировочными схватками.
Но я представляла себе — чвак! — как бью — чвак! — по лицу — чвак! — мастера-вампира.
Наконец я улыбнулась, уперлась кулаками в бока и с удовольствием стала наблюдать, как раскачивается на цепи тяжелая груша.
— Успокаивает, — пришла я к заключению.
В дальнем конце зала открылась дверь, и вошел Катчер. В правой руке он нес черные блестящие ножны с мечом, а в левой — такую же блестящую полоску из отполированного дерева, изогнутую в форме катаны. Как я догадалась, это был боккен — тренировочное оружие, инструмент для обучения владению мечом, исключающий случайное повреждение ни в чем не повинных объектов и случайных
