ничего подозрительного, Кулмас поднял руку:
— Отлично! После завтрака — в путь! А вот вам помощник, — добавил он, подзывая поближе семба средних лет, нарядно одетого. — Витингас…
Витингас оказался не из разговорчивых. Он молча помог навьючить лошадей и движением руки показал, что пора садиться на коней.
От дома Кулмаса уже выезжали всадники.
Ехали они по хорошо утрамбованной дороге. Сотни отпечатков копыт вперемежку со следами босых ног свидетельствовали, что ею постоянно пользуются.
…Всадники скакали с утра до вечера, а по ночам отдыхали в домиках, которые, видимо, для этой цели и были выстроены. Через три дня оказались у большой реки.
Лес отступил. Вдоль побережья — в море и на реке до самой излучины — стояло много больших и маленьких судов. У некоторых из них высоко над водой вздымалась заостренная носовая часть, украшенная изображениями длинноволосых бородатых стариков. Около деревянного моста, уходившего в море, стояло около двадцати навесов из прутьев с глиной — для товаров.
— Отсюда большие ладьи отплывают в дальние края, — показал рукой Витингас. — Они достигают Большой воды, плывут до Оловянных островов[37] и дальше.
Айстис не удержался и спросил:
— И мы поплывем на такой большой ладье?
— Нет… Наш путь — на юг, вот на этих… — Витингас указал на длинные и широкие лодки, привязанные к стволам, лежавшим вдоль кромки берега.
Вокруг было много людей, одетых в меха. Их головные уборы были украшены рогом и железом. К широким кожаным ремням подвешены кинжалы, мечи или колчаны. В руках они держали боевые топоры с длинными рукоятками, длинные и короткие копья, дротики. У некоторых за спиной — боевые луки, арбалеты.
Другие, видимо не такие знатные, были менее вооружены. Они вертелись вокруг лошадей, вели их по крутому склону к воде.
Все умолкли, когда со стороны моря показался седовласый мужчина с одним ухом.
— Нотангас! — объяснил Витингас Айстису. — Главный рикис этого похода[38].
Старик, подняв руку, поздоровался со всеми и скомандовал:
— По лодкам!
Его приказ повторили другие. Вскоре более полусотни плоскодонных лодок, груженных всяким добром, повинуясь гребцам, поплыли против течения.
…Путешественники гребли, сменяя друг друга. Плыть против течения было нелегко, люди быстро уставали. Дошла очередь и до Айстиса. Он изо всех сил налег на весло и сразу почувствовал, как это тяжело.
— Не торопись, — успокаивал его Витингас, — греби спокойно, вот так…
В середине реки течение было настолько сильное, что лодки стало сносить в сторону моря.
— Поднять паруса! — скомандовал Нотангас.
Люди, обрадовавшись, развернули треугольные полотнища. Они белели над водой, словно крылья огромных птиц. Их сразу же наполнил ветер.
Айстис любовался игрой парусов на ветру, повторяя про себя слова Витингаса:
— Пусть ветер за нас потрудится…
«Не поход, а одно удовольствие», — думал молодой жемайтис, вспоминая, с каким трудом они пробирались сквозь лесную чащу, как мучительно искали дорогу через болото.
— Рано еще радоваться, — словно разгадав его мысли, молвил Витингас. — Там, где река повернет на восток, мы сойдем на берег…
— А дальше? Пойдем к другой реке?
— Дальше — как бог даст, — загадочно ответил Витингас, видимо обходя молчанием что-то важное.
Витингас ничего не стал объяснять, а Айстис не приставал к нему с расспросами. Подняв воротник своего кожуха, он задремал. Казалось, что его вовсе не интересует ни река, ни ладьи, ни ветер, наполняющий парус, для управления которым требовалось столько сил и навыков. Но так только казалось. Юноша обдумывал все, что успел познать, и пытался угадать, что его ждет в путешествии, о котором он еще несколько недель назад даже не помышлял…
С утра до вечера их окружала вода. Лодочники продолжали путь и ночью. Нотангас не разрешал останавливаться на отдых. Он все торопил и торопил путешественников, словно впереди их ждало нечто необыкновенное…
У Айстиса от непрестанной смены видов по берегам закружилась голова. Лишь изредка на глаза попадались люди, столбик дыма, а так — сплошные заросли, еще более густые, чем у Большой реки.
Уже близился закат, и солнечный шар почти касался поверхности реки, когда Нотангас, встав во весь рост в первой лодке, отдал приказ:
— Повернуть к берегу! Привязать лодки!
Айстис, внимательно присмотревшись, увидел в воде около берега ряд столбиков с зарубками, как на гарпунах. Рулевые направили лодки к этим столбикам и стали закреплять их конопляными веревками. Рядом появился Гудрис. Его лодка была уже привязана.
— Бог Упинис[39] благоволил нам! — довольный, произнес Гудрис, высыпая в реку горсть гороха — любимую пищу этого бога.
Горошины упали в воду рядом, и Гудрис кинул подальше еще горсть. Заинтересовавшись горошинами, из воды выпрыгнула крупная рыба.
— Вот! Ты видишь, Айстис? Сам бог Упинис! Вот тебе еще! — Гудрис метнул весь оставшийся у него горох. — Поклонимся еще богам Жямепатису и Жямине, чтобы они разрешили нам держать путь дальше, — обратился Гудрис к товарищам по путешествию.
Как только закончилось жертвоприношение, невдалеке послышалась команда:
— Сложить груз за ограду!
Только теперь Айстис увидел недалеко от берега ограду, сплетенную из толстых веток, такую высокую, что, даже подпрыгнув, до верхнего края не дотянуться. За нее путешественники и поспешили отнести свои корзины.
По ту сторону ограды было довольно просторно. В центре стоял навес, его крыша, покрытая дерном, зеленела, как лужайка. Айстис удивился, заметив, что на крыше растет березка, а вокруг нее цветут ромашки.
Когда все собрались, Нотангас попросил, чтобы его внимательно выслушали, и начал говорить:
— Те, кто путешествовал со мной раньше, согласятся, что на сей раз боги благоволят нам. Однако раньше времени радоваться не стоит. Я выслал вперед лазутчиков, и они доложили, что между Вистулой и Дунавием неспокойно. У Виадии снова в движение пришли ругии. Готы так и ищут повода вступить в бой с кем-нибудь! Сейчас готы нападают на венедов. Надо остерегаться, а то и нам достанется от них: кое-где по берегам мы заметили, что за нами уже следят! Неизвестно, что на уме и у буров, лугиев, лемови…
Айстис вспомнил, что видел между деревьями человека с рогами, окованными металлом, — от них отражался солнечный луч.
— Гепиды и готы и вовсе обнаглели, — продолжал Нотангас. — Они вторгаются на наши земли! Наши лазутчики уже вели бои с этими нечестивцами…
Нотангас оглянулся, как бы не желая, чтобы его услышал тот, кому не положено, и снова заговорил:
— Меня больше всего тревожат маркоманы. С той поры как они поселились, в местах, где пролегает наш путь, не стало покоя! Есть опасение, что вместе с квадами они снова готовятся к войне! Видимо, опять поведут наступление на римлян… Вестас, как лошади?
— Венеды уже гонят их!
