— Остановимся на Тапробане[115], — сказал Венициан.
После нескольких дней плавания справа показался остров.
— Обычно мы здесь никогда не останавливаемся, — объяснил Венициан Айстису. — Эта земля мало изучена. Но до Арикамеду еще далеко, а людям необходим отдых…
«Веста» спустила две шлюпки. В них заняли места десятка два моряков. С радостными восклицаниями они стали грести к берегу, который был совсем рядом и сверкал желтым песком. Чуть дальше от кромки воды под зелено-голубым небосводом величественно покачивались деревья высотой в добрую сотню пядей с темно-зелеными листьями и множеством крупных красных цветов. Деревья были опутаны невиданными вьющимися растениями толщиной с поясницу взрослого человека.
Айстис, магистр и моряки, оставшиеся на корабле, с палубы любовались темно-синими волнами, которые набегали на желтый песчаный берег. Вдали виднелись зеленовато-синие холмы, украшенные серебром водопадов.
Клепсидра[116] напомнила, что прошел час. Моряки, отправившиеся на берег, затерялись в лесу и не появлялись. Венициан забеспокоился:
— Не совершил ли я ошибку, отпустив их на берег? Еще останусь без моряков и погублю «Весту»…
Но тревога оказалась напрасной. Еще час спустя на берегу показались моряки. Они весело кричали и размахивали руками, давая понять, что можно высаживаться.
Венициан оставил на «Весте» пять человек, а с остальными отправился на берег.
— Гипарх писал, что неизвестно, остров ли Тапробан или окраина земли антихитонов[117], — сказал капитан, оглядываясь по сторонам. — Долго задерживаться здесь не следует…
Он велел морякам быстро набрать воды, срубить несколько деревьев для мачт и отправляться обратно на корабль.
Пока моряки выполняли распоряжение, Венициан с Айстисом разгуливали по берегу.
— Эта земля очень богата. Говорят, будто жаркое солнце переплавляет эту зелень, горы и воду в драгоценные камни![118] Наши колонисты показывали синие сапфиры, ярко-красные рубины, фиолетовые аметисты, таинственные александриты, которые днем зеленоватые, а ночью, когда горит свет, принимают сиреневую окраску! Они получили эти камни у местных жителей, полудикарей, в обмен на изделия из бронзы и железа, — рассказывал капитан.
Через некоторое время моряки, спустив очищенные от ветвей стволы деревьев, заготовленные для мачт, доставили их на «Весту». С ними вместе поплыл и Айстис, который не переставал любоваться синевой волн и зеленью деревьев.
Разговоры о драгоценных камнях не будили в душе Айстиса чувства зависти. Янтарь ему казался более ценным. Завидовал он другому: в этих краях никогда не бывает зимы, царит вечное лето. Как хорошо было бы здесь его маме, которая называет себя мерзлячкой, никак не может согреться — ей бывает холодно даже в самый жаркий летний день… Ой, мама, мама, как ты живешь? Не забыла ли своего сына, которого боги услали так далеко? Но я вернусь, мама, обязательно вернусь! Не может человек быть счастливым без своего дома, своих соотечественников, своего языка!
Айстис увидел моряков, столпившихся на корме.
— Что они там делают? — спросил он магистра.
— Нашли жемчуг, — махнул рукой Венициан. — Здесь его много!
— Жемчуг? — Айстис вспомнил ожерелье из блестящих бусинок, которое видел на шее у Номеды.
— Эй! Юний! Иди сюда! — позвал магистр своего помощника. — Покажи нашему пассажиру свою находку…
Юний протянул Айстису большую плоскую раскрытую раковину. В одной ее половинке, прилипнув к голубому моллюску, сверкали два круглых розовых шарика, каждый величиной с горошину.
— Ожерелье из такого жемчуга в Вечном городе стоит больших денег: за него можно купить раба. Как мне повезло! Обычно в раковине бывает одна жемчужина, а в моей — две! — ликовал Юний.
— На отмели жемчуга попадается немного, зато в глубинах сколько угодно. Чтобы набрать побольше раковин, приходится нырять на дно, а это не очень приятное дело, — рассказывал Венициан. — В этих водах водится несметное множество хищных рыб — акул. Каждая из них величиной в десять пядей, а пасть у акулы шириной не менее пяти пядей. И вся усеяна зубами! Уж если акула схватит человека, смерть неминуема… Кроме того, здесь водятся рыбы мурены, которые стаями нападают на человека и рвут его на куски… От них невозможно отбиться!
Наблюдая за выражением лица Айстиса, Венициан продолжал:
— Поэтому поисками жемчуга на дне занимаются лишь преступники, рабы или невольники. Ныряют они, привязанные к борту крепкой веревкой, чтобы не сбежали… На шее у них для груза — большой камень. Рабы ищут раковины на глубине, а найдя, дергают за веревку. Только после этого их поднимают на поверхность. Наиболее ценны раковины, в которых встречаются оранжевые жемчужины. Бывают жемчужины и белые, и желтоватые, и розовые, и черные. Некоторым удается обнаружить и наиболее дорогой, самый красивый в мире жемчуг — «красную розу». Раба, который его нашел, отпускают на свободу…
Пока они беседовали, солнце пошло на закат. Айстис, не смея дышать, во все глаза смотрел, как солнце погружалось в воду… Вот оно зашло за горизонт, и над морем показались семь парусов. Над ними по небу рассыпались их неяркие отблески. Затем паруса превратились в замки. Им на смену пришли фигуры людей и зверей, вскоре слившиеся в башни, которые постепенно стали совершенно черными. А небо между тем продолжало быть голубым, только у самого горизонта полыхала огненная полоса.
— Здесь солнечный закат всегда такой сказочный, — пояснил Венициан, довольный потрясенным видом Айстиса.
На следующее утро «Веста», петляя между островами, которые возникали над морской поверхностью то слева, то справа, поплыла на северо-восток и вскоре снова приблизилась к берегам Индии. Наконец корабль вошел в небольшой залив.
— Вот и Арикамеду! — обрадовался капитан. — Наша фактория!
В бухте покачивалось около двадцати парусных лодок и маленький одномачтовый корабль. У самого причала выстроились небольшие домики.
«Веста» медленно приближалась к берегу.
Навстречу кораблю спешили колонисты.
На первый взгляд они казались такими же, как и римляне, которых Айстис видел в Вечном городе, Карфагене или Александрии: похожие одеяния, та же склонность ходить с высоко поднятой головой. Однако колонисты чем-то отличались от других граждан Великой Римской империи. Только позднее Айстис понял, что разница заключалась в обычаях, возникших за время пребывания вдали от Рима. Одни жили в колонии много лет и уже плохо представляли себе, что творится там, на западе. Их детям, родившимся и росшим на этом побережье, «Веста» казалась кораблем из страны сказок.
Некоторые бросились к кораблю в надежде увидеть своих близких, которых они в свое время покидали ненадолго, а получилось, что год шел за годом, но встреча все оттягивалась. Не обнаружив тех, кого надеялись увидеть, они с грустью уходили.
Были и такие, кто вовсе не подходил к «Весте». Они сами давно покинули родные края, не найдя счастья, и теперь не хотели видеть ничего такого, что могло бы напомнить о родине…
Моний, человек средних лет, облаченный в тогу, старый знакомый Венициана, выслушав историю Айстиса, охотно согласился, чтобы юноша пожил на фактории, пока мастера будут ремонтировать потрепанную штормами «Весту» и пока подуют ветры, благоприятные для обратного пути.
— Мы поселим вас во флигеле для гостей, — сказал Моний Айстису. — Чтобы вы не скучали, я прикажу, чтобы заботу о вас взял на себя наш переводчик Мегастен: он хорошо изъясняется на языке туземцев, интересуется их жизнью…
Айстис оглядел комнату, в которой его поселили. Привычное для римлян ложе. Каменный стол. Окно, выходящее на море. Светло и чисто. Чего еще ждать? Тем более что за дверьми не маячили стражники, как
