шевелить ластами, но соображал плохо. Маша потянула у него загубник, а Иерофанушка прикусил резинку и не дал. У нее уже рябило в глазах, свет фонарика казался черным на фоне белой воды. Бросить Иерофанушку и всплыть одной не пришло Маше в голову, и она тащила его килограммы накачанных мышц, каждое мгновение боясь, что вот сейчас не утерпит и вдохнет воды. Выкарабкалась, как из кошмарного сна, задышала, разрывая легкие воздухом пещеры… А полуживой «друг и учитель», не раскрывая глаз, вдруг милостиво заявил:
Тебя бы я оставил.
Где? – не поняла Маша.
На земле. Среди ста сорока четырех тысяч избранных.
Глава XXIV ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛОГО
Вот так ее можно резать… – Иерофанушка налег ладонью на обушок ножа и разделил толовую шашку пополам. – А вот так нельзя. – Не прикасаясь к шашке, он попилил ножом в воздухе, как будто резал хлеб. – Теперь детонатор. Возьми в том шкафу белую коробочку.
Детонаторы оказались похожими на патроны для стартового пистолета – те же латунные цилиндрики, только побольше. Иерофанушка вставил в один какой-то провод в серой оплетке и продолжал:
Сюда засовываешь до упора, здесь зажимаешь обжимкой.
Обжимка оказалась обычными пассатижами.
А если ее нет? – спросила Маша. – Утонула, например.
Можно зубами. Но не нужно: без челюсти останешься. Лучше заклинить бикфордов шнур спичкой, палочкой – чем хочешь, лишь бы не выпал.
Это бикфордов шнур? Под водой?! – удивилась Маша.
Так у него оболочка воды не боится. Главное, поджечь. А для этого есть специальные воспламенители, – объяснил Иерофанушка, но воспламенитель не показал. Взял обычную спичку, прижал головкой к сердцевине срезанного наискось шнура и чиркнул коробком. Шнур задымил, шипя и воняя. – Возьми. Да не бойся, он горит по сантиметру в секунду.
Шипящая змея с головкой детонатора закачалась у Машиного лица. Сантиметров и секунд оставалось не больше десяти. Маша вздохнула и взяла.
А пальцы оторвать может?
Запросто, – подтвердил Иерофанушка.
Шнур прогорел уже наполовину. Маша держала, прикидывая, куда бросать. К шкафам нельзя, там взрывчатка и кислородные баллоны… На Иерофанушкину койку – будет знать, как ее испытывать.
Брось за дверь! – правильно поняв ее взгляд, скомандовал «друг и учитель».
Маша выкинула опасную фиговину в коридор, и там почти сразу грохнуло.
А нервишки у тебя не девичьи, – заметил Иерофанушка. – Потренируешься зажигать в воде, и можешь докладывать брату казначею, что прошла обучение досрочно.
Завтра, когда под воду пойдем? – уточнила Маша.
И тут «друг и учитель», сам того не понимая, ударил ее прямо в сердце:
Под воду мы уже не пойдем до самой операции. Ты и сегодня хорошо поработала. А зажигать бикфордов шнур поучишься в котелке с водой.
Тут и сел старик… Ау, дедушка, где ты? Мчишься на помощь внучке или, обманутый гадюкой Соколовой, до сих пор уверен, что она спокойно живет в Укрополе?… Положение было дрянное. Маша уже придумала два способа исчезнуть со следующей тренировки, обманув Иерофанушку. Можно заранее договориться: хочу, мол, набрать мидий на ужин. Или уже под водой объяснить жестами: пардон, приспичило, я отплыву в сторонку. На тренировке ни то, ни другое не вызвало бы подозрений. Но во время боевой операции о мидиях и заикаться не стоит, а на просьбу отойти в туалет Иерофанушка может ответить: «Потерпи или дуй в гидрокостюм».
Размышляя, она вертела в руках толовую шашку и прочла на упаковке строчку мелким шрифтом, на которую не обратила внимания раньше: «П/я 18492 1946г».
– Старье какое, – удивилась Маша. Иерофанушка сказал:
Ну и что? Вот у нас в Белоруссии бомб, снарядов по лесам не считано. С войны ржавеют. Так мужики до сих пор глушат ими рыбу. А эти шашечки лежали в сухости, при ровной температуре, без доступа воздуха, что тоже важно.
Это где же? – поинтересовалась Маша, думая, что Иерофанушка не ответит. А он возьми да скажи:
А я из стены их вынул. Вся база, считай, стоит на взрывчатке.
Блямс! Маша еще не освоилась с мыслью, что живет в заминированном доме, как вдруг Иеро-фанушка предложил тоном доброго дядюшки в игрушечном магазине («Тебе куклу, мебель или то и другое?»):
А хочешь посмотреть на КНОПКУ?
Его раздувало от гордости. Личико с вечно поджатой нижней губой разгладилось, глазки засияли…
А что, есть кнопка? – подстраиваясь под него, шепотом удивилась Маша.
Иерофанушка расплылся в улыбке:
Есть! Они отключили пульт и думали, что никто не докопается. А я пошел в овраг на помойку… – Рассказывая, Иерофанушка стал одеваться. По своему обыкновению он щеголял перед Машей в мятых трусах, но, видимо, счел неуместным появляться в нижнем белье перед пультом, который может поднять на воздух всю базу. – Мне кабель был нужен. Ну, я порылся в мусоре и нашел. А на конце кабеля пультик с интересными надписями. Несу его к себе и вспоминаю, что такой же кабель торчал из стены…
Ох, как Маше нужно было добраться до кнопки! Это не пистолетик с тремя патронами. Она сразу стала бы хозяйкой положения. Теперь главное было не спугнуть подозрительного Иерофанушку, и Маша начала обработку. Шорох ресниц, восторженные взгляды, строго дозированная глупость в вопросах, потому что с законченными дурами мужчины скучают, а умных боятся.
И Белый Брат распустил хвост. Довольно хихикая, он рассказал, как по всей базе тайно искал и сращивал обрубленные кабели. Какое разочарование пережил, поняв, что в подземных лабиринтах спрятан центр, из которого только и можно послать команду на взрыв. И как, измерив рулеткой километры коридоров, он вычислил этот центр. Пришел, тюкнул стену ломом, и замурованная дверь показалась из-под штукатурки… Это была бы история подвига, достойного высших наград, если бы только ее герой искал возможность спасти, а не угробить людей.
Подогретый Машиными восторгами, «друг и учитель» довел ее до комнатки с пультом. Ничем не отличавшаяся от других железная дверь была снабжена здоровенным гаражным замком, что в стенах братства означало высшую степень секретности. Все-таки наивные они здесь. Хотя, когда живешь на бывшей военной базе под охраной пираний, бояться чужих не надо, а свои все проверенные. Вот и расслабились.
Хитро поглядывая на ученицу, Иерофанушка отпер дверь и еще ключ показал: вот он какой большой и надежный. (Большой, значит, глаза ломать не придется, оценила про себя Маша.)
Смотри! – он с торжественным видом распахнул дверь и щелкнул черным выключателем. – Смерть в яйце, яйцо в ларце или как там?
Яйцо в утке, – автоматически поправила Маша, перешагивая через порог.
Комнатка оказалась самая обычная, без мониторов слежения и прочих наворотов, как на чердаке. При военных ее охранял не гаражный замок. По соседству были смертельно опасные для врагов боевые пловцы, и у каждой двери, ведущей сюда, к сердцу базы, конечно, стояли часовые. Вот уж точно смерть в яйце и так далее.
Иерофанушка, судя по всему, нарочно сохранил все как было: покрытый зеленым сукном письменный стол с легендарным пультом и подстаканником без стакана, в углу сложенная раскладушка, на стене уже знакомое Маше высказывание Ленина о том, чего стоит революция, а рядом портрет лысого с родимым пятном на лбу. Лысый был в штатском.
