дверь купе приоткрытой.
— Ждешь? — подмигнул папа.
Митька независимо хмыкнул, но признался:
— Ага, жду.
— А Ира?
— Что Ира! Ира с Костиком в кино бегала, — поделился Митька.
— Со спортсменом?
— Со спортсменом, — вздохнул Митька. — «Костя мастер спё-ёрта, — передразнил он коварную Ирку. — Имею я право разок пройтись со знаменитостью, чтобы все смотрели?!» Как будто со знаменитостью не считается! Все равно что с обезьяной сфотографироваться.
— А ты как про это узнал? — спросил папа.
— Я тоже там был. С Ломакиной и Суворовой.
— А с ними не считается?
— Конечно, не считается. Трое — это компания. Втроем ходить можно. А двое — парочка!
— А ты, оказывается, человек строгих нравов, — заметил папа.
Митька заглянул ему за очки и понял: шутит. Хотя над чем тут шутить, если он, Дмитрий Олегович Блинков-младщий, и вправду такой. Предателей не терпит!.. Главное, потом Ирка с Костей уехали на мотоцикле, а во двор вернулись, только через час. Ясно: в парке целовались. Ничего, Дмитрий Олегович сразу же отомстил изменнице с Ломакиной и Суворовой. Зашел с ними в подъезд и отомстил.
— А Лина прыгает с парашютом. Со скал, с мостов и с заводских труб, — сообщил он, давая понять, что зеленоглазая — человек безусловно серьезный. Не то что Ирка.
— Ну, если с труб, тогда конечно, — поддержал его папа. — Тащи ее сюда, покажи Бандуру, расскажи про Черное Масло, что мне рассказывал.
— Думаешь, западет?
— А если не западет, играй мышцами и трави анекдоты.
Но Митька ждал напрасно. Вагон болтало на стрелках, дверь то и дело захлопывалась. Может быть, он проглядел зеленоглазую в один из таких моментов. Или она как села в соседний вагон, так в нем и осталась?
Ночью, когда поезд остановился на какой-то станции, Блинков-младший обнаружил, что Бандура в ящике тихонечко пощелкивает. Только тогда он спохватился, что на ней нет ни кнопки, ни чего-нибудь еще похожего на выключатель. Значит, Бандура была все время включена!
Папа сказал, что так и есть. Сейчас Бандура еще не вполне ученая. Она как врач, который только что изобрел градусник и не знает, какая температура нормальная для человека. Надо поставить градусник десятку здоровых людей, и тогда станет ясно, что норма — тридцать шесть и шесть, а тридцать семь — уже болезнь. Так и Бандура пока что собирает обычные данные из обычных мест: и температуру, и космические лучи, и все остальное.
Это и будет норма. Бандура сравнит ее с показаниями своих датчиков потом, когда окажется в необычном месте. А место, куда везли ее Митька с папой, было, возможно, самым необычным на всей Земле.
Глава III
ОШИБКА СЕКРЕТНЫХ АГЕНТОВ
Таможенник снял крышку, и оттуда полезли маленькие… черные… — Блинков-младший потянул паузу и взвыл замогильным голосом: — ПИЯВКИ!!!
Зеленоглазая Лина охнула, и он усилил напор:
— Это было самое страшное оружие на Земле — ЧЕРНОЕ МАСЛО!!!
Оружия и масла она не испугалась. Митька ввел поправку и налег на пиявок:
— Вообще оно жидкое, вроде машинного. Но когда чует человека, разбивается на капли, капли сливаются в колбаски, колбаски начинают извиваться, поднимают свои маленькие острые головки… И превращаются в ПИЯВОК! — Привстав, Митька навис над зеленоглазой. Раскрытый ящик с Бандурой мешал свесить ноги с диванчика. Они с Линой сидели по-турецки, прикасаясь коленками, и это было приятно.
— Полегче, а то мне кошмары будут сниться, — счастливым голосом попросила Лина.
Да, играть перед ней мышцами и травить анекдоты не пришлось. Она оценила не по годам развитый ум Дмитрия Олеговича Блинкова-младшего. Не то что Ирка, от которой только и слышишь: «Ну и серый ты, Митек! Гоголя не читал». Что Митьке Гоголь, что Гоголю Митька?!
В купе с задернутой для таинственности плотной шторой слабо горел ночничок. Черный матовый шар Бандуры в открытом ящике совсем не отражал света. Он выглядел как дыра в пространстве, переход в параллельные миры. Зеленоглазая таяла.
— Пиявки залезают под кожу и там шныряют, быстро, как змейки, — безжалостно продолжал Митька.
— И внедряются в шишковидную железу, — внес научное уточнение папа.
— Само собой, в нее. Куда ж еще? — усмехнулся Митька. Без папы было бы лучше, но что делать. Не просить же родного отца постоять в коридоре.
— А зачем в железу? — дрожащим голосом спросила зеленоглазая.
— Тогда ты попадаешь под контроль инопланетного разума, — объяснил Митька, — и внутри тебя начинает расти монстр с когтями. Потом он тебя разрывает и выходит наружу.
— Знаю, видела, — разочаровалась Лина. — Гэг номер девяносто два.
— Что? — не понял Митька.
— Все фильмы сделаны из маленьких сюжетов — гэгов. К примеру, машина упала в пропасть — гэг. Или не упала, но сползает потихоньку — тоже гэг. Фильмов много, а гэгов мало, сотен пять. Мой дедушка об этом узнал от одного режиссера и не поверил, стал проверять. Полгода смотрел по телику все подряд и записывал гэги. А теперь говорит, что может написать любой сценарий.
— Скажем, в американских фильмах если кто-то кому-то рассказывает про детство, то через минуту начнется любовь.
— Черное Масло — не кино, — печально сказал Митька и в доказательство похлопал Бандуру по теплому боку. — Знаешь, кто изобрел эту штуку? Космический академик Лемехов. А знаешь, где первый раз нашли Черное Масло? У реки Подкаменная Тунгуска. Там взорвался инопланетный звездолет. Давно, лет сто назад. Теперь спроси, куда мы едем.
— Туда? — прошептала Лина.
— Ага, в поселок Ванавара. Академик мне, конечно, всего не говорит, но, думаю, Бандура должна там найти Черное Масло, — сообщил Митька, немного покривив душой. Академик вообще ничего ему не говорил. Он даже не знал, что Дмитрий Олегович Блинков-младший есть на свете.
Лина смотрела на папу:
— Олег Николаевич, это правда?
В полутьме блестели стекла папиных очков. Блинков-младший прикрыл глаза и послал мысленный импульс: «Скажи, что правда, скажи, что правда». Про шишковидную железу папа вставил очень к месту, не испортил рассказ единственному сыну.
— Это одна из версий, — со вздохом сказал папа.
Зеленоглазая не отстала:
— Что «это»? Про академика, про звездолет или про Черное Масло?
Папа развел руками, мол, извини, сын, и ответил:
— Мы за тем и едем, чтобы узнать правду. Ты вообще слышала о Тунгусском метеорите?
— Краем уха, — загадочно улыбнулась зеленоглазая. Митьке она сама показалась инопланетянкой.
— Тогда я расскажу вкратце, — сказал папа…
Утром 30 июня 1908 года над тайгой в шестидесяти четырех километрах к северу от поселка Ванавара
