припекало.
— Вы же Темирханов? Мне точно вас описали. Ахмед Рашидович, что ж вы не подождали меня у вагона? Еле вас разыскал!
Миллионер вылез из своей щели и подошел к Маше. Человек еще издали протягивал ему широкую, сильную на вид руку. Маша заметила, что ногти у него то ли отполированы, то ли покрыты прозрачным лаком. Она в жизни не видела мужчин с маникюром.
— Беги за Вадиком, — не глядя на Машу, сдавленно буркнул Темирханов.
От неожиданности она даже не поняла, что миллионер говорит с ней.
— Кто, я?
Темирханов закашлялся, поднес ко рту носовой платок и прошипел:
— Ты. Беги!
— Зачем?
— Меня в поезде продуло, — прожигая ее злющим взглядом, невпопад сказал миллионер. — Иди, детка, к Вадику, скажи, что я велел дать денег тебе на мороженое. Мороженого-то хочешь?
Человек с маникюром подошел совсем близко.
— Я от Сабитова, — сказал он, рыская глазами. — Вы должны передать для него посылку… А где ваши вещи?
Маша так дунула, что на третьем шаге потеряла сандалию, но даже надевать ее не стала. Подхватила за ремешок и, прихрамывая, понеслась в ту сторону, где еще недавно над толпой маячил стриженый затылок Вадика. «Передать посылку…» Да не посылку, а заминированный кейс!
Чужой это был кейс, вот что! Поэтому Темирханов и полез в него, как только тронулся поезд. Он заглядывал под крышку с таким любопытством, как будто раньше не знал, что там лежит. Сейчас Маше казалось, что миллионер был удивлен. Похоже, он ожидал увидеть «образцы товаров» поинтереснее, чем пиитики, кофе и «Анжелика и король»…
Обернувшись, она увидела, как Темирханов что-то говорит человеку с маникюром, показывая в сторону вокзала, а сам оглядывается. Тоже Вадика ищет. Ясно, ясно же, что человек с маникюром пришел за кейсом. Темирханов его боится и, наверное, врет, что кейс оставлен в камере хранения или его везет носильщик. Тянет время. Скоро толпа заслонила Темирханова и человека с маникюром. Вадика тоже не было видно, и Маша побежала по краю тротуара на случай, если здоровяк уже поймал машину и будет проезжать мимо. И точно: не прошло и полминуты, как рядом взвизгнули тормоза. Из потрепанного «жигуленка» высунулся Вадик:
— Ты куда несешься? — Он заметил сандалию у Маши в руке и насторожился. — Случилось что?
— Там Ахмед Рашидыча сейчас будут бить за кейс!
— Где там?
— Где мы стояли.
Вадик хлопнул водителя по плечу, и «жигуленок» умчался, не дождавшись Маши. Было немного обидно, хотя Маша понимала, что Вадику сейчас каждая секунда дорога. Она обулась и побрела назад.
Идти было недолго, но за это время человек с маникюром исчез. Вадик стоял у «жигуленка», оглядываясь и поигрывая мускулами. А миллионер уже уселся на заднее сиденье и осторожно трогал шею, как будто у него болели желёзки. Маша поняла, что не зря сказала: «Ахмед Рашидыча бить будут» — и что Вадик успел вовремя.
Она села рядом с миллионером, а Вадик, еще раз оглядевшись, влез на переднее сиденье.
— Кто это был? — спросил водитель.
— Да попрошайка, — ответил миллионер, — наглый такой: сначала «Поможите-поможите» и вдруг стал за воротник хватать.
— Развелось их, — буркнул водитель. — Главное, галстук напялил!
Больше о человеке с маникюром не вспоминали. Дребезжа и кашляя, «жигуленок» помчался по Садовому кольцу.
Вокруг тесным стадом неслись машины. Многие дома казались Маше знакомыми, потому что их часто снимают в кино, а садов на Садовом кольце она пока что не замечала. Может, их вообще нет.
Миллионер сидел угрюмый, как булыжник, в мятой белой рубашке с галстуком-бабочкой. Воры унесли его пиджак со всем, что было в карманах, только паспорт бросили на пол.
— Остановись у какого-нибудь одежного, — процедил он. — А то хожу, как официант.
Маша фыркнула: правда, миллионер с «бабочкой» был похож на официанта. Темирханов строго взглянул на нее и, кажется, только сейчас заметил сиреневый костюмчик.
— Турция, — сморщился он. — В Стамбуле доллар, в Москве десять… Вадька, ты купил?
— Ага, из расходных денег. Так вышло, Ахмед Рашидович. Что смогли достать в поезде, то и взяли, — понурился здоровяк.
Темирханов запыхтел. Было ясно, что Вадику влетит, хотя Маша не понимала, за что. Миллионер не ругался из-за украденных вещей — значит, нежадный. Или ему все-таки жалко денег, потраченных на турецкие обновки?
— Спасибо, Ахмед Рашидович. Замечательный подарок, — ангельским голоском пропищала она.
Не ответив, Темирханов заглянул в пакет с обновками, поковырялся пальцем и вдруг приказал:
— Выкинь.
— Как?! — У Маши перехватило горло от удивления, и получилось «карк?!». Выкинуть новенькие джинсы, голубое платье, две футболки, колготки, белье? Или это шутка такая? Миллионерская?
— В окно, — хладнокровно сказал Темирханов.
Стекла «жигуленка» были опущены. Жаркий, пахнущий бензином ветер бил в лицо, мелькали дома, и Машины обновки вот-вот могли промелькнуть и погибнуть под колесами! Она схватила пакет и прижала к груди.
— Ахмед Рашидович!
Волосатые пальцы Темирханова неумолимо тянулись к пакету. Маша забилась в угол.
— Перестаньте! — испугался водитель. — Вы тут будете швыряться из окон, а меня штрафанут!
— Не драться же с тобой, — Темирханов опустил руки. — Успокойся, не выброшу я твои тряпки, лучше попрошайкам отдадим. А тебя оденем в приличном магазине.
— Но, Ахмед Рашидович…
— Ты, девочка, входишь в дом Темирханова! Пускай недолго, но тебе придется жить по моим законам. Для детей у меня один закон: слушайся Ахмеда Рашидовича. — Миллионер говорил так властно, что Маша уже не замечала, какой он маленький, пухлый и смешной.
— Ахмед Раши… — она еще раз попыталась вставить словечко, но Темирханов повысил голос:
— Вывод номер один из детского закона: «Не перебивай!» Ты хотела сказать, что тебе нравятся эти вещи?
Маша молча кивнула.
— На первый раз объясню, в чем дело. У меня нет офиса в Москве, и деловые партнеры ходят ко мне домой. У одних я покупаю, другим продаю, у третьих беру деньги в банке. Это матерые бизнесмены. Они только посмотрят на твой костюмчик, и сразу же один впарит мне гнилые персики, другой забудет расплатиться…
Маша по-школьному подняла руку, чтобы не нарушать вывод номер один из детского закона.
— Быстро учишься, — заметил Темирханов. — Говори.
— Но почему?!
— А знаешь, как бывает? Стоит во дворе машина, и никто ее не трогает. Потом смотришь, колесо спустилось. На следующую ночь разбили стекло, и началось: кто магнитолу тырит, кто колеса снимает. Потому что все поняли: с хозяином что-то случилось, хозяин уже не выйдет во двор и не даст по шеям. Дошло?
— Дошло, Ахмед Рашидович! — бравым голосом отчеканила Маша.
— Объясни, что ты поняла.
— Если в доме Темирханова появятся дешевые вещи, эти ваши партнеры подумают, что у вас день-. ги кончились. И кинутся вас добивать. Я вот что не пойму, Ахмед Рашидович: разве к вашей Розе не ходят
