На берегу — внезапный, одинокой, За криками не будет слышен он И не дойдет до дна реки глубокой… Подруга темной участи моей! Оставь скорее берег, озаренный Горячим блеском солнечных лучей И пестрою толпою оживленный, — Чем солнце ярче, люди веселей, Тем сердцу сокрушенному больней! (между 21 мая и 7 июня 1855)
«Еще скончался честный человек…»*
Еще скончался честный человек, А отчего? Бог ведает единый! В наш роковой и благодушный век Для смерти более одной причиной. Не от одних завалов и простуд И на Руси теперь уж люди мрут… Понятна нам трагическая повесть Свершившего злодейство, — если он Умрет, недугом тайным поражен, Мы говорим: его убила совесть. Но нас не поражает человек, На дело благородное рожденный И грустно проводящий темный век В бездействии, в работе принужденной Или в разгуле жалком; кто желал Служить Добру, для ближнего трудиться И в жажде дела сам себя ломал, Готовый на немногом помириться, Но присмирел и руки опустил В сознании своих напрасных сил — Успев, как говорят, перебеситься! Не понимаем мы глубоких мук, Которыми болит душа иная, Внимая в жизни вечно ложный звук И в праздности невольной изнывая. Нам юноша, стремящийся к добру, Смешон — восторженностью странной, А зрелый муж, поверженный в хандру, Смешон — тоскою постоянной. Покорствуя решению судьбы, Не ищет он обидных сожалений, И мы не видим внутренней борьбы, Ни слез его, ни тайных угрызений, И ежели сразит его судьба, Нам смерть его покажется случайной, И никому не интересной тайной Останется сокрытая борьба, Убившая страдальца… О филантропы русские! Бог с вами! Вы непритворно любите народ, А ездите с огромными гвоздями, Чтобы впотьмах усталый пешеход Или шалун мальчишка, кто случится, Вскочивши на запятки, заплатил Увечьем за желанье прокатиться За вашим экипажем… (Между 21 мая и 7 июня 1855)
«Фантазии недремлющей моей…»*
Фантазии недремлющей моей И опыта мучительного дети, Вы — планы тысячи поэм и повестей — Вы нерожденные должны погибнуть в Лете. (Лето 1855)
Роскошны вы, хлеба заповедные
