А нынче дай затрещину — Исправнику, помещику Тащат последний грош! Зато купцами жили мы… Подходит лето красное, Ждем грамоты… Пришла… А в ней уведомление, Что господин Шалашников Под Варною убит. Жалеть не пожалели мы, А пала дума на сердце: „Приходит благоденствию Крестьянскому конец!“ И точно: небывалое Наследник средство выдумал: К нам немца подослал. Через леса дремучие, Через болота топкие Пешком пришел, шельмец! Один как перст: фуражечка Да тросточка, а в тросточке Для уженья снаряд. И был сначала тихонький: „Платите сколько можете“. — „Не можем ничего!“ — „Я барина уведомлю“. — „Уведомь!..“ Тем и кончилось. Стал жить да поживать; Питался больше рыбою; Сидит на речке с удочкой Да сам себя то по носу, То по лбу — бац да бац! Смеялись мы: „Не любишь ты Корежского комарика… Не любишь, немчура?..“ Катается по бережку, Гогочет диким голосом, Как в бане на полке… С ребятами, с девочками Сдружился, бродит по лесу… Недаром он бродил! „Коли платить не можете, Работайте!“ — „А в чем твоя Работа?“ — „Окопать Канавками желательно Болото…“ Окопали мы… „Теперь рубите лес…“ — „Ну, хорошо!“ — Рубили мы, А немчура показывал, Где надобно рубить. Глядим: выходит просека! Как просеку прочистили, К болоту поперечины Велел по ней возить. Ну, словом: спохватились мы, Как уж дорогу сделали, Что немец нас поймал! Поехал в город парочкой! Глядим, везет из города Коробки, тюфяки; Откудова ни взялися У немца босоногого Детишки и жена. Повел хлеб-соль с исправником И с прочей земской властию, Гостишек полон двор! И тут настала каторга Корежскому крестьянину — До нитки разорил! А драл… как сам Шалашников! Да тот был прост: накинется Со всей воинской силою, Подумаешь: убьет! А деньги сунь — отвалится, Ни дать ни взять раздувшийся В собачьем ухе клещ. У немца — хватка мертвая: Пока не пустит по миру, Не отойдя сосет!“ „Как вы терпели, дедушка?“ „А потому терпели мы, Что мы — богатыри. В том богатырство русское. Ты думаешь, Матренушка, Мужик — не богатырь?
