«Необыкновенный завтрак». «Петербургские углы», как известно, стали значительным произведением «натуральной школы». С этим новым направлением Некрасов был связан не только своей писательской работой, но и как издатель явившихся манифестами «натуральной школы» «Физиологии Петербурга» (1844–1845) и «Петербургского сборника» (1846), а затем как редактор журнала «Современник». Благодаря Некрасову «натуральная школа» оформилась как литературное направление, провозгласившее новую эстетику и поэтику. Сам термин «натуральная школа» появился в связи с оценкой очерка Некрасова «Петербургские углы», и это не случайно. «Петербургские углы» — типичный физиологический очерк. Он не только отвечал требованиям этого жанра: рисовать жизнь с натуры, давать детальное, «дагерротипное» описание нравов и быта простонародья — но и выражал суть программы новой школы. Его злободневность, социальная заостренность, высказанный в нем «верный взгляд на общество», по словам Белинского, обусловили то, что само название «Петербургские углы» стало символическим и неизменно ассоциировалось с новым направлением в литературе.
«Поворот к правде, явившийся отчасти от писания прозой» (ПСС, т. XII, с. 23), — так определил Некрасов значение этого периода своей творческой жизни. Обращение к прозе помогло ему овладеть реалистическим методом и наметило пути к освоению эпических жанров в поэзии.
Произведения, вошедшие в настоящий том, печатаются по текстам первых публикаций, с устранением явных опечаток. При жизни Некрасова они не перепечатывались. В автобиографических записях 1877 г., подводя итог своей писательской работы, Некрасов требовательно и сурово оценивал ранние опыты: «Прозы моей надо касаться осторожно. Я писал из хлеба много дряни, особенно повести мои, даже поздние, очень плохи — просто глупы; возобновления их не желаю, исключая „Петербургские углы“ (в „Физиологии Петербурга“) и, разве, „Тонкий человек“ (начало романа в „Современнике“)» (ПСС, т. XII, с. 24).
В советское время некоторые рассказы выходили отдельными изданиями, перепечатывались в литературно-художественных журналах и сборниках.[39] В Собр. соч. 1930 (т. III) были включены: «Без вести пропавший пиита», «Необыкновенный завтрак», «Петербургские углы», «Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и Ко». Наиболее полно прозаические произведения были представлены в ПСС (т. V), но «Необыкновенный завтрак», «Петербургские углы» и первые четыре главы романа «Тонкий человек…» печатались там в составе незавершенных и неопубликованных романов. В настоящем издании такой перепечатке (см. т. VIII) предшествует отдельная публикация этих произведений (в данном томе), поскольку их самостоятельное значение в литературной жизни 1840-1850-х гг. неоспоримо. Разночтения рукописных редакций этих глав представлены в разделе «Другие редакции и варианты». Коллективный фарс «Как опасно предаваться честолюбивым снам» печатается в полном объеме, об атрибуции отдельных глав Некрасову, Григоровичу и Достоевскому см. ниже, с. 616–617. Повесть «Антон», о которой Некрасов сообщал в письме к Ф. А. Кони от 25 ноября 1841 г.: «Есть у меня готовая повесть „Антон“, но она слишком велика — листов пять печатных <…> разве в будущий год годится», — до сих пор остается ненайденной.[40]
Тексты и варианты подготовили и комментарии к ним написали: В. В. Мельгунов («Макар Осипович Случайный», «Без вести пропавший пиита», «Певица», «Новоизобретенная привилегированная краска братьев Дирлинг и Ко», «Как опасно предаваться честолюбивым снам»); Н. Н. Мостовская («Необыкновенный завтрак», «Петербургские углы», «Очерки литературной жизни», «Психологическая задача», «Тонкий человек, его приключения и наблюдения»); Т. С. Царькова («Двадцать пять рублей», «Ростовщик», «Капитан Кук», «Карета», «Жизнь Александры Ивановны», «Несчастливец в любви, или Чудные любовные похождения русского Грациозо», «Опытная женщина», «В Сардинии», «Помещик двадцати трех душ»),
Макар Осипович Случайный*
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: П, 1840, № 5 (ценз, разр. — 5 июля 1840 г.), с. 36–61, с подписью: «Н. Перепельский» (в оглавлении: «Н, А. Перепельский»).
В собрание сочинений впервые включено: ПСС, т. V,
Автограф не найден.
Датируется по первой публикации.
Первое печатное прозаическое произведение Некрасова, опубликованное после поэтического дебюта — сборника «Мечты и звуки». Написано для журнала «Пантеон русского и всех европейских театров». Попробовать свои силы в прозе предложил Некрасову редактор «Пантеона» Ф. А. Кони. «На совет Кони писать прозою, — вспоминал бывший сотрудник „Пантеона“ В. П. Горленко, — Некрасов отвечал, что он решительно не умеет и но знает, о чем писать. „Попробуйте на первый раз рассказать какой-нибудь известный вам из жизни случай, приключение“, — советует ему Кони. Предложение принято, изобретается для прозы псевдоним Перепельский (им подписана большая часть повестей и рассказов Некрасова <… >), и в № 5 „Пантеона“ 1840 г. появляется первый прозаический опыт Некрасова — повесть „Макар Осипович Случайный“, где со всеми заурядными романическими приемами того времени рассказывается действительная история некоего чиновника Сл-ского, наделавшая в то время некоторого шуму в Петербурге» (Горленко, с. 151; см. также:
В одной из автобиографических заметок Некрасова 1877 г. описан эпизод, имеющий, по-видимому, прямое отношение к творческой истории повести «Макар Осипович Случайный»: «…приятель мой офицер Н. Ф. Фермор помогал мне в работе. Уезжая в Севастополь, он оставил мне кипу своих бумаг, я пользовался ими для моих повестей, но там был списан отрывок из печатного. Думая, что это собственная заметка Фермора, я вклеил эти страницы в одну свою повесть. Жаль, что никто из моих доброжелателей не докопался до этого факта, вот был случай обозвать меня литературным вором» (ПСС, т. XII, с. 22–23). В «Макаре Осиповиче Случайном», действительно, есть текстуальные заимствования из «Маскарада» Н. Ф. Павлова, вошедшего в состав его сборника «Новые повести» (СПб., 1839). Редактор и рецензент «Отечественных записок» А. А. Краевский чрезвычайно высоко оценил книгу Павлова, особо подчеркнув глубину и мастерство психологического портрета (ОЗ, 1839, т. VI, отд. VII, с. 105–118). В противоположность Краевскому Белинский не придал «Новым повестям» серьезного значения (Белинский, т. III, с. 97; т. XI, с. 494). Некрасов, описывая маскарад в Большом театре (гл. II), использовал два весьма удачных психологических портрета из повести Павлова — «худощавого невысокого старичка» и «очаровательной семнадцатилетней девушки» (см. ниже, с. 540–541).
Н. Ф. Фермор в описываемое Некрасовым время не уезжал в Севастополь, так как был тяжело болен и находился на излечении в одной из петербургских больниц (указано Б. Л. Бессоновым). Заимствование же Некрасова из книги Павлова, по-видимому, было достаточно осознанным и более основательным, чем это представляется на первый взгляд.
Из повестей Павлова в «Макаре Осиповиче Случайном» не только бально-маскарадный фон и бальные персонажи. История катастрофического падения Макара Осиповича является зеркальным отражением судьбы Андрея Ивановича — героя повести «Демон» из той же книги Павлова. Андрей Иванович — мелкий петербургский чиновник «лет сорока пяти», проводящий ночи «в жару трудолюбия», при свете сальной свечи в своем кабинете. «Кавалер пряжки за двадцать лет и четвертой степени Станислава», он рядом с более молодыми, образованными и удачливыми сослуживцами чувствует себя несправедливо обойденным вниманием начальства. Особенно же угнетает его то, что девятнадцатилетняя красавица-жена, с которой он, старый, не имеющий аннинского креста, не решается показаться на людях, повторяет во сне имя «его превосходительства», «бредит» им. Мечта Андрея Ивановича — иметь «каменный дом на проспекте», Анну на шее, солидный чин и оклад — сбывается после мучительного объяснения с «его превосходительством». Сначала выгнав вон подчиненного, предъявляющего ему нелепые претензии и обвинения, «его превосходительство» внезапно решает не лишать его благ, которых тот добивается, ибо их можно дать как плату за благосклонность жены Андрея Ивановича.
Однако произведение Некрасова ни в коей мере не может считаться эпигонски-подражательным. Творчески переосмыслив и заострив павловский сюжет (не история возвышения, но история падения чиновника), Некрасов развил едва намеченный Павловым тип молодого, легко ориентирующегося в чиновничьем мире и легко преступающего законы нравственности дельца.
