— И я с тобой.
— Не ходите, молчать! Если вы это сделаете, я вас за книгу на целый день… я вам еще два дни ничего не дам! — быстро произнесла несчастная мать в испуге…
— Маменька, милочка, ведь нам еще сегодня ничего есть не давали, а мы хорошо знаем уроки, хоть сейчас спросите, — говорили дети со слезами. Амалия горько зарыдала.
— Побудьте здесь, дети, сидите смирно и не шалите, я зато дам вам ужо обедать, — сказала Амалия и пошла к мужу.
Она удивилась спокойному выражению его лица. Казалось, сон, которым он теперь наслаждался, укрепляет его. Амалия вздохнула свободнее и мысленно просила бога сжалиться над их положением. Прошло около часа, больной спал. Амалия задумчиво смотрела на его лицо и тихо плакала.
— Мама, мама! к нам пришли какие-то двое, такие сердитые, спрашивают папу, — сказал вбежавший мальчик.
Амалия изменилась в лицо. С отчаянием взглянула она на спящего мужа и вышла.
Люди, о которых говорил мальчик, были исполнители закона. Они объявили, что так как переплетчик Гинде не платит по векселю долга, то им поручено описать и запечатать всё имущество, которое назначено к продаже с публичного торга.
— Делайте что хотите, — сказала Амалия, — только, ради бога, не слишком шумите и не говорите ничего моему мужу: он при смерти… Вот вам ключи от всего; вот ход в мастерскую, там все инструменты.
Исполнители закона принялись за дело. Вскоре пришел и Корчинский.
— Что, каково? не говорил я, что это будет, а? — сказал он с злобной усмешкой, громким голосом.
— Ради бога, не кричите; муж мой заснул… Он не спал больше недоли…
— Ничего, ничего, что он за неженка… Что, господа, много вещей оказывается?
— Немного.
— Тем лучше. Дольше ему не выйти из-под моей опеки… я буду платить кормовые деньги. И вы, >сударыня, если хотите, последуйте за своим мужем, я и за вас, так и быть, заплачу… Вы же его так любите… что же, не мешает, последуйте.
— Куда?
— В тюрьму, сударыня. Я бедный человек, но для вас последней копейки не пожалею.
— Ужасный человек! Вы поступили низко, вы выбрали ужасное время для своей мести…
— Что ж, господа, вы остановились?
— Опись кончена.
— Эге! что вы, господа? кончена!.. Были ли вы в той комнате? — сказал старик, показывая на спальню Франца.
— Нет.
— Клянусь богом, — сказала Амалия в сильном волнении, — там ничего нет, кроме необходимых вещей больного, которых вы не имеете права отнимать.
— Господа, я требую, чтоб спальня была осмотрена; иначе я не признаю верною описи.
— Ради бога, не ходите туда. Вы разбудите Франца, вы убьете его: он ничего не ожидает, он и не подозревает, что мы в таком ужасном положении…
— Тем лучше, тем лучше… Он услышит приятную нечаянность. — Старик дьявольски весело произнес эти слова, так что Амалия лишилась последнего присутствия духа.
— Господа, исполняйте свою должность. Исполнители сделали несколько шагов вперед.
— Жестокий человек… сжалься! Что ты делаешь? Ты хочешь убить его…
— Что его убивать, когда он и так на ладан дышит…
— Но ему стало лучше. Он заснул… О, сжалься, ради бога.
И Амалия готова была упасть на колена перед подлым стариком, который потирал руки от удовольствия.
— Что ж вы, господа, остановились? — сказал он. Исполнители сделали еще несколько шагов. Амалия в отчаянии ломала руки и умоляла старика.
— Ха-ха-ха! вот забавно! Как будто я но своему распоряжению. Заплатите по векселю… не заставляйте бедного человека потерять его достояния. Что я за богач такой, чтоб дарить по тысяче… И за что, смею спросить? Разве за то… помните, госпожа переплетчица? Тогда вы и смотреть не хотели, куда как расходилась в вас добродетель… А теперь, ну, теперь моя очередь… Не вечно коту масленица… Ха! ха! ха! Право, очень приятно получать свое с процентами.
— Сжалься! — повторила Амалия…
— Право, уж теперь почти поздно, сударыня, однако ж, так и быть, в последний раз… Послушайте. Муж ваш не сегодня завтра умрет, теперь, видите, дело другое… послушайте…
Он отвел Амалию в сторону и шепотом сказал ей несколько слов.
— Никогда, никогда! — воскликнула Амалия, с ужасом отскакивая от старика. Глаза ее пылали гневом и презрением.
— Господа, исполняйте же свою должность! — сказал с досадой старик и потел вперед исполнителей к спальне Франца.
— Я не пущу вас! — воскликнула Амалия отчаянно и стала неподвижно у дверей спальни.
— Вот еще какие штуки! Предписание налицо: за неплатеж по векселю описать и опечатать все вещи, находящиеся у переплетного мастера Гинде… Пустите, сударыня.
— Господа, вы не должны его слушать, он зол на нас. Придите в другой раз. Теперь вы можете нарушить сон больного, можете повредить его исцелению.
— Ха-ха! Какая важная причина откладывать формальные предписания! Ха-ха!
— Амалия, что там за шум? Поди сюда, Амалия! — < послышался слабый голос из спальни.
— Ради бога, замолчите! — сказала Амалия и пошла к мужу.
— Что же так долго нет доктора? Вот мне теперь легче. Может быть, с его помощью я скоро бы оправился…
— Скоро будет, мой друг.
Тут показалась в дверях седая голова ростовщика, и за ним вошли исполнители. Крайний ужас и гнев обезобразил лицо Амалии. Она не знала, что делать; то она готова была броситься и растерзать их, то хотела упасть перед ними на колена…
— Здравствуйте, Иосиф Казимирович! Вы в первый раз посетили меня больного; благодарю вас.
— Посетил, и, надеюсь, посещение мое доставит вам крайнее удовольствие.
— Я всегда думал так, потому что считал вас моим другом.
— Дудки, господин
— Что значит такая перемена, Иосиф Казимирович?
— Ничего, так, спросите вашу жену. Знаете ли вы…
Амалия умоляющим взором взглянула на старика.
— Знаете ли вы, почтенный, — хладнокровно продолжал старик, — что я пришел присутствовать при описи вашего имения…
— Как так? — спросил больной с сильным беспокойством.
— Готовьтесь в тюрьму, господин Гинде, — продолжал ростовщик тем же убийственным тоном, насмешливо поглядывая на Амалию.
— Что вы говорите?
— Я представил ваш вексель ко взысканию.
— Но разве вы забыли, что обещали отсрочить…
— То на словах, а не на бумаге. Мне только того и нужно было, чтоб заставить вас платить, когда у вас денег нет… Ведь
— Но я надеюсь, что я еще в состоянии собрать такую сумму, если вы не шутите…
— Я шучу! Собрать сумму в тысячу рублей! Так вы богатый человек, господин переплетчик… отчего же ваши дети умирают с голоду, а вы, прекрасная Амалия, с позволения сказать, до света бегаете к бедным
