гадливая.
— Я читал тебе таблицу умножения. Помнишь?
Васек напрягся и потряс головой:
— Нет. Помню дважды два. А дальше забыл.
— Ты устал, Васек.
— Я устал, — как загипнотизированный повторил Васек.
— Отдохни.
— Пойду отдохну. — Он встал с дивана и пошел, пошел куда-то в лес, хотя отдыхать на диване вообще-то удобнее.
Ну Леха! Ну жук! Значит, вот кому я обязан исчезновением Сашки! А до Васька мне, честно говоря, было параллельно: Лехин дружок, пусть Леха сам с ним и разбирается. Сашку жалко, но, честно говоря, хоть убей не помню, что заставило меня связаться с этим дураком. А главное — я следующий в Лехином списке. Он только что говорил, что хочет от меня избавиться. Ну уж нет! Не видать Лехе партнерства, как и увольнения моего! Партнером стану я, и тогда…
— Ты что здесь делаешь? — Заметил. — Ты все слышал? Отвечай?!
И я ответил. Что я, слабак, чтобы бояться какого-то там Леху?!
— Да. И ты сейчас за это получишь!
— Это кто еще полу-учит…
Но он получил. Тут же в ребро, в морду, под дых… В долгу, правда, не остался… Мы катались по земле и мутузили друг друга от души. Леха был старше меня и сильнее, но драться не умел. Он наносил удар, я наносил десять, и, наверное, я успел его здорово разукрасить за эти несколько минут, прежде чем подошел Палыч.
Бесшумно, будто всегда здесь стоял. Я не знаю, сколько времени он наблюдал нашу драку, может, давно был рядом, может, только что пришел. Я как раз от души врезал Лехе под дых, поднял голову, а Палыч вот он, возвышается над нами, страшный в темноте, большой. Смотрит.
— Это что за безобразие?
— Он пришел и сказал, что набьет мне морду, — ответил Леха. — И набил. Почти.
Глаза у него были честные-честные. Я бы сам поверил, если бы не знал, как все было.
— Это правда? — спросил меня Палыч.
А что мне отвечать? Морду я набить ему действительно собирался, после того как узнал…
— Отвечай, правда или нет? — Палыч наклонился надо мной, едва не щекоча длинными черными волосами. Я промямлил:
— Да.
— Вставай, — приказал Палыч, и я встал.
— А теперь уходи. Мне только бузотеров не хватало. Уходи, слышишь!
Слышал. Но поверить все равно не мог. Вроде так просто сказать «Уходи». Вроде так просто это услышать. Развернуться и уйти, вообще-то, тоже просто. Только это навсегда. Насовсем. Отсюда! Меня ждет моя обычная прежняя жизнь. С моими обычными прежними уроками, с прогулками с собакой, с компьютерными играми. Я больше никогда не отправлюсь в Африку ночевать, не смогу летать и превращаться. И даже чтобы переместиться в пространстве, мне надо будет ехать, а не щелкать пальцами, и займет это много времени, а не секунду.
Я стоял, уставившись в землю, и пытался все это осознать, и с каждой минутой становилось все паршивее и обиднее. Еще на днях мне торт пекли! Надо сказать, что я не виноват, — и все. Палыч поймет, он справедливый.
— Я не…
— Ты не хотел набить ему морду? — спросил Палыч.
— Хотел, но…
— Уходи!
— Но он был не прав, и я пришел не затем, чтобы… Я просто подслушал…
— Подслушал?! — притворно удивился Палыч. Так притворно, что даже я заметил. Сразу расхотелось оправдываться. То есть нет, надо же, надо…
— Я подслушал их с Васьком разговор…
— А потом полез драться, — закончил за меня Леха и самодовольно улыбнулся. Гадливенько так.
— Да, — признался я, — потому что он…
— Достаточно! — поднял руку Палыч. — Я все сказал: уходи! — И он щелкнул пальцами.
Глава X
В которой я попадаю в клуб
В спину врезалась холодная лепешка, брызги взлетели фейерверком и приземлились на лицо. Опять я в луже! И опять в темноте, эй, есть тут кто?
Я сел на землю (тут же штаны пропитались водой), протер глаза и щелкнул пальцами:
— Свет!
Ага, щас! Палыч же меня выгнал! Теперь я никогда не смогу делать чудеса. Буду ходить в школу, выгуливать пса и только вспоминать, как давным-давно… Только почему я не дома, а в какой-то яме? Палыч последователен и здесь наказал. Типа: «Я тебя выгоняю, и добирайся домой как хочешь!» За спиной послышался смачный «Плюх!», я обернулся и сперва ничего не увидел, но потом показался маленький огонек (факел, должно быть, или фонарик), а в свете его… Нет, скелетов я видал. Видел висельников, видел привидения, видел упырей. Но это чучело было круче всех. Копыта, хвост, острые уши, большие ноздри, маленькие глазки… Ну вылитый я!
Чучело плюхало по грязи, освещая себе путь факелом, и явно кого-то искало:
— Игорь!
Знакомый голос. Знакомое имя. Неужели оно ищет…
— Санек! — Я вскочил и бросился к нему, ни минуты не сомневаясь, что он меня видит таким же красавцем, как сам, а значит — узнает, будь спок. — Санек, ты жив? Ты как вообще? Я думал, ты…
— А ты ленился меня искать. — Санек вытянул руку и остановил меня на подлете. — Нам отсюда все видно, ты не думай. Я даже знаю, что Леха конкурса не выиграет, потому что проштрафился, подставил Васька. Ладно, не сержусь. — Он хлопнул меня по плечу. — Там наверху все на себя не похожи.
Я как стоял с распростертыми объятиями, так и продолжал стоять, переваривая, что сказал Санек.
— Где наверху? Какой Леха? Прости, не знаю, что на меня нашло…
— Нормально. — Санек отмахнулся. — Пошли, с нашими познакомлю. — Он развернулся и пошел впереди меня, освещая дорогу факелом.
Мы чвакали копытами по грязи, рассматривая глиняные стены пещеры, не видя в тусклом свете факела далекий черный потолок. Лабиринт знатный, без Санька я бы заблудился. А кто, интересно, такие «наши»?
— Погоди, с кем знакомиться-то будем? Домой что, не пойдем?
Сашка обернулся и глянул на меня, как на дедушку-приколиста, который сам положил в стакан вставную челюсть и теперь просит сухарик. Да, понял. Да, сразу. Простые люди видят нас, колдунов, такими страшилами. Мы колдуны, хоть и бывшие, но колдуны и, возможно, теперь не изменимся. По крайней мере, видим друг друга тем, что мы есть сейчас. И родители будут видеть такими, и учителя в школе. Нет нам пути обратно. Во всяком случае, пока.
— Слышь, Санек, — осторожно спросил я, — а это надолго?
— Танюха уже пять лет так живет. — Сашка кивнул куда-то вперед. Я глянул и увидел.
Собственно, ничего нового, все, как в первый день, когда я только пришел в корпорацию. Костер, вокруг костра чудовища. Только главного, Палыча, нет. Кто из них Танюха? Не поймешь, да и какая
