сложен из огромных валунов-дикарей, а венчала это архитектурное произведение красная черепичная крыша. Вдоль одной стены тянулась деревянная терраса, а на заднем плане красовалось несколько редких для данной местности деревьев. Все это было не лишено прелести, но Оливия нервничала и была не в состоянии это оценить. Она растерянно огляделась, но двор оставался совершенно пустынным — никто не вышел ее встретить. Она беспомощно посмотрела на Антонио.
— Проходите в дом, сеньорита, я принесу ваши вещи, а заодно найду Даррелла. Наверняка он где-то поблизости, занят делами. Теперь ему приходиться крутиться за двоих: управляться со своим хозяйством и с ранчо Патрика в его отсутствие.
5
Оливия медленно поднялась по деревянным ступеням на террасу. Постройка была совсем новой, а деревянные панели, которыми были облицованы стены, искусно подобраны по рисунку и окрашены лаком теплого, медового цвета. Оливии показалось, что дерево светится мягким золотым светом. Антонио все не шел, а заходить в дом одной ей не хотелось. Она поискала его глазами, но теперь и Антонио исчез бесследно, как сквозь землю провалился.
— Сеньорита Оливия Стюарт?..
Оливия испуганно встрепенулась и повернула голову так быстро, что жалобно хрустнули шейные позвонки. Ее глаза сразу наткнулись на мужчину, который стоял, привалившись к стене и который неизвестно каким образом приблизился совершенно незаметно.
— Да, а вы?..
— Рональд Даррелл.
Это и есть тот самый Даррелл, о котором говорил ей Антонио? Волна раздражения, едва успев подняться, спала. И все из-за того, что Оливия наконец разглядела мужчину. Почему ее глупое воображение нарисовало ей совсем другого человека? Наверное, потому что Антонио упомянул, что ее ожидает друг Патрика. Она представила седовласого старичка под шестьдесят, ровесника своего отца. Меньше всего Оливия ожидала увидеть хмурую и неприступную скалу в человечес— ком облике…
На вид Дарреллу было лет тридцать пять, он был высок — но, учитывая рост самой Оливии, большинство мужчин казались ей высокими. Пожалуй, это слишком слабое сравнение. Он был огромен — вот так вернее. Он возвышался над ней подобно башне и разглядывал ее с высоты своего роста, как букашку. Что она там говорила про мир сильных мужчин? Они хороши только в роли грузчиков. А когда начинают возвышаться над женщиной и рассматривать ее пронзительными глазами — это ужасно. У Даррелла была смуглая кожа и черные густые и явно очень жесткие волосы. Высокий лоб, не слишком широкие скулы и аккуратно очерченный рот. Нос был слегка великоват для этого лица, а тяжеловатая нижняя челюсть говорила если не об ослином упрямстве, то о твердости и решительности его обладателя. Оливия вполне могла заключить, что Даррелл — мужчина испанского типа, если бы не его глаза. Серо- зеленые и колючие, они не могли принадлежать потенциально темноглазому мачо. Эти глаза являлись диссонирующей деталью и казались слегка чужеродными на лице Даррелла.
Итак, он был огромен и неприветлив, он застал ее врасплох… Но даже все эти вместе взятые причины не могли объяснить в полной мере, почему холодные и неприятные мурашки бежали по всему телу Оливии, сердце как сумасшедшее билось где-то в горле, а ноги ослабели так, что Оливия была готова рухнуть на пол! Она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, потом еще один — но стало только хуже, а голова закружилась еще сильнее.
— Простите, но мне нужно присесть, — пробормотала она, оглядываясь в поисках стула. — Перелет и последующая дорога дались мне не слишком легко.
— Да, конечно. Проходите в дом.
О, это предложение как нельзя кстати, как вы предусмотрительны и любезны!.. — съехидничала мысленно Оливия и покорно поплелась в указанном направлении, едва переставляя ноги.
— Сюда. — Указующий перст направил ее на диван, и секундой позже Оливия уже сидела на нем.
Ее настораживало каменное выражение лица Даррелла, что вряд ли можно было объяснить только нездоровьем Патрика. Если только…
— Добрый день, — запоздало пробормотала Оливия со своего места, гадая, присядет Даррелл или все так же будет возвышаться над ней.
Он просто кивнул и ввел ее в состояние, близкое к панике, проронив вместо приветствия невыразительным голосом:
— Вы приехали.
Вот и все. Однако его глаза — колючие и настороженные, едва ли не враждебные! — смотрели остро, и в них не было даже части безразличия, написанного на лице Даррелла.
— О!.. — Оливия издала этот невнятный звук только потому, что была чрезмерно потрясена. Не будет обязательного обмена любезностями и ничего не значащими фразами о погоде, принятыми во всем цивилизованном мире? Или здесь в ходу другие правила и принято сразу брать быка за рога?
Она вдруг страстно захотела, чтобы это оказалось глупой ошибкой и этот суровый человек и Даррелл, о котором говорил Антонио, оказались двумя совершенно разными людьми. Может, Дарреллов двое?
Он не отвечал, словно внезапно забыл о ее присутствии и погрузился в собственные тяжелые раздумья. Оливия в свою очередь вопросов больше не задавала, а занялась тем, что пыталась окончательно не погрузиться в панику. Ей нужно что-то придумать. Наверняка, произошла какая-то ошибка, ее с кем-то перепутали… Но нет. Если и существуют два Даррелла, то двух Оливий Стюарт, решившихся приехать на это ранчо в один и тот же день, в природе существовать просто не может.
— Вам уже лучше? — спросил он, прервав бешеный бег ее мыслей.
Оливия поёжилась от обвинительных ноток в его голосе, которых вообще-то в данном вопросе не должно было быть. Неужели его так разозлила ее слабость? Но она же не виновата, что этот перелет доконал ее! Теперь придется доказывать, что она крепкая и здоровая молодая леди, а вовсе не кисейная барышня, склонная к проявлению любых видов слабости — будь то физическая или моральная, истинная или наигранная…
— Да, гораздо лучше, — солгала она.
— Вы хорошо добрались? — ровным голосом осведомился он.
Оливия решила, что в эти несколько минут, в течение которых изображал каменное изваяние, Даррелл наверняка усиленно вспоминал правила хорошего тона. Ибо эта его попытка выглядела пародией на обмен пресловутыми любезностями. Боже, да они тут на краю света все одичали! Оливия едва сдержала нервный смешок.
— Замечательно, — ответила она, противореча своим недавним словам, что перелет дался ей тяжело, и даже не вспомнив об этом.
— Я рад, — сообщил он с прежним каменным выражением лица.
— Мистер Даррелл, довольно любезностей, давайте перейдем к делу. Мистер Танзини, который привез меня сюда, сказал, что Патрик О'Хара в больнице и что вы мне все объясните… — Ее голос предательски дрогнул, и Оливия с огромным трудом закончила: — Что случилось?
Даррелл не спешил дать необходимые пояснения. Он опустил взгляд на ее руки, и Оливия тут же поняла, что по давней привычке ломает пальцы. Она положила руки на колени, как школьница, и сжала пальцы в крепкий замок. Нервы ее натянулись так, что, казалось, вот-вот завибрируют от напряжения.
— День назад у Патрика случился сердечный приступ. Пришлось отвезти его в больницу.
Скупость информации еще больше разволновала ее: она не узнала ничего нового — то же самое сказал и Антонио. Возможно, от нее что-то скрывают… Наверное, Патрик совсем плох! Придя к такому выводу, Оливия заволновалась еще больше.
— Как он? Я… могу его увидеть?
— Он держится. Вы сможете его увидеть, но не сегодня. Сеньорита Стюарт, мне нужно задать вам несколько вопросов…
