На другой день Фридрих приказал своему штабу явиться к Румянцеву для поздравления его с приездом. Через несколько дней близ Потсдама проходили маневры, представлявшие Кагульское сражение, выигранное Румянцевым. Сам старый король предводительствовал войсками и по окончании маневров собственноручно возложил на русского полководца орден Черного орла. Кроме того, Фридрих оказал русскому фельдмаршалу много других почестей. На публичном заседании Берлинской академии наук, на которое был приглашен Павел Петрович со всей свитой, король посадил Румянцева возле себя, тогда как прусские принцы крови стояли у него за стулом. Знаменитый ученый Формей произнес хвалебную речь цесаревичу, в которой превозносил его доблести и предсказывал России под его скипетром «продолжительное счастье». Потом, обращаясь к Румянцеву, он сказал: «Да будет этот воитель надолго ангелом-хранителем русского престола. Я желал бы высказать восторг, воодушевляющий меня при виде задунайского героя, который соединил в себе мужество Ахилла с доблестью Энея, но для этого нужен гений Гомера и Вергилия, а мой голос слишком слаб для его прославления».
Два дня спустя по приезде цесаревича было совершено его обручение. Ряд торжеств и блистательных праздников последовал за этим обрядом.
Война за Баварское наследство. Германский союз
«Рок не судил мудрецу-монарху посвятить остальную жизнь мирным заботам о благе подданных. Проницательный взгляд его следил за каждым движением политического мира, и где только предвиделась малейшая опасность могуществу и самостоятельности Прусского королевства, он готов был отстаивать свои права вооруженной рукой» (Кони. С. 477). В продолжение нескольких веков австрийский дом домогался неограниченной власти в Германии и желал обратить всех немецких князей в покорных вассалов. Мы видели, что большая часть князей волей или неволей вынуждены были принять сторону Австрии в Семилетней войне. Знакомство с Иосифом II убедило Фридриха, что в голове этого молодого монарха таятся обширные замыслы и что с его пылким, предприимчивым характером он вернее всех своих предшественников может достигнуть желанной цели. Поэтому король решил не упускать его из виду. Портрет Иосифа стоял у него в кабинете на стуле. «Я нарочно поставил его здесь, — сказал он одному из своих генералов, — чтобы иметь его всегда перед глазами. Император Иосиф — человек с головой; он мог бы многое произвести, но жаль, что всегда делает второй шаг прежде первого».
Фридрих был совершенно прав: Иосиф II был ярым поклонником прусского короля (еще почище Петра III в России) и во всем стремился подражать своему кумиру. Австрийский император искренне полагал, что война — это его призвание, и считал, что его царствование ознаменуется вереницей славных побед имперского оружия. Однако его военные способности на поверку оказались более чем скромными. По выражению одного из немецких историков, «робкий и нерешительный, Иосиф даже отдаленно не понимал своего кумира (Фридриха И. —
Тем не менее опасения Фридриха на счет Иосифа скоро оправдались. В декабре 1777 года от оспы внезапно скончался курфюрст Баварский Максимилиан III Иосиф, что пресекло царствующий дом Виттельсбахов. Корона баварская перешла на боковую линию династии, к курфюрсту Пфальцскому Карлу Теодору. Но и он не имел законных детей, так что после него по ближайшему праву престол должен был достаться его двоюродному брату, герцогу Пфальц-Цвайбрюккенскому Карлу — представителю последней, самой младшей ветви этой династии (выбор Карла Теодора на «пост» баварского курфюрста вообще был крайне неудачен — он был человеком абсолютно равнодушным к управлению страной и к тому же расточительным; но такова была сила династических законов). А на некоторую часть Пфальцского герцогства и на ландграфство Лейхтенберг могли явить права герцоги Саксонский и Мекленбургский, к тому же группа претендентов на баварское наследство вскоре пополнилась Пруссией. Каждая из этих стран оспаривала права Карла Теодора, поскольку их династии были связаны с угасшим домом Виттельсбахов давними родственными связями. Таким образом, права Карла Теодора на мюнхенский престол оспорили сразу четыре германских государства, два из которых — Пруссия и Австрия — неизбежно должны были столкнуться в открытом конфликте.
Австрии уже давно хотелось приобрести Баварию; во вторую Силезскую войну она почти достигла своей цели, но вскоре вынуждена была отказаться от своих приобретений в Южной Германии. Иосиф II, чтоб вознаградить себя за потерю Силезии, решил воспользоваться этим случаем. Венский кабинет наскоро сочинил какие-то права на это курфюршество и двинул войска в Нижнюю Баварию и Оберпфальц. Карл Теодор не имел ни духа, ни средств противиться и заключил с Иосифом трактат, по которому уступил ему лучшую часть своих владений. Поскольку курфюрст Пфальца не мог противостоять своим конкурентам в открытом бою, он решил пожертвовать частью своего наследства с тем, чтобы сохранить прочее, и вступил в переговоры с Австрией. Поэтому соглашение, подписанное 3 января 1778 года, закрепляло права Габсбургов на эти две области, в то время как Карл вступал во владение остальной частью Баварии, где его суверенитет впредь должны были охранять австрийские штыки.
Такой самовольный поступок возбудил негодование Фридриха. Настала минута, когда он мог и должен был показать свое преимущество перед остальными монархами Германии. Он решил выступить представителем их прав, защитником германской свободы. Через своего посла он убедил герцога Цвайбрюккенского просить у него защиты против неправильных притязаний императора и самовольного раздробления курфюршества, законным наследником которого он являлся. Фридрих вполне мог пойти на этот шаг: после сокрушительного разгрома в 1756–1762 годах и гибели ее колониальной империи Франция более не рисковала вмешиваться во внутригерманские дела; Россия стала фактической союзницей Пруссии. Австрия осталась в одиночестве. Напротив, Пруссия достигла пика своей мощи за все правление Фридриха Великого. Как я уже говорил, королевская армия достигла численности 195–200 тысяч человек, увеличившись с 50-х годов почти на четверть. Все это, наряду с великолепными боевыми качествами прусских солдат, более чем уравновешивало силы слабеющей Австрии.
Началась дипломатическая переписка и переговоры. Франция и Россия приняли сторону Пруссии. Но Австрия не соглашалась отступиться от своего приобретения. Напротив, Иосиф собирал войска из Венгрии, Италии и Фландрии, чтобы вооруженной рукой удержать за собой Баварию. Тогда и Фридрих начал приготавливаться к войне, несмотря на свой, уже почтенный, возраст и сильные болезненные припадки. В апреле 1778 года вся прусская армия собралась около Берлина на смотр. Обозрев полки, Фридрих созвал около себя генералов.
«Господа! — сказал он им. — Большая часть из нас с юношеских лет служила под прусскими знаменами и даже поседела на службе отечеству: стало быть, мы друг друга знаем коротко. Дружно делили мы доселе все тревоги и тягости войны, и я убежден, что вам на старости так же неприятно проливать кровь, как и мне. Но государство мое теперь в опасности. На мне, как на короле, лежит святая обязанность защитить подданных и употребить сильные и скорые средства, чтобы рассеять угрожающую тучу. Для этой цели обращаюсь к вашей испытанной храбрости и преданности ко мне. Но прошу об одном: не упускайте из вида чувства человечества, наблюдайте, как можно строже, за порядком и благочинием войск в земле неприятельской. Не могу совершить похода вместе с вами, как в годы моей юности: я еду в почтовой коляске. Вы имеет полное право сделать то же самое. Но в день сражения вы увидите меня на коне, впереди моих храбрых воинов. Надеюсь, что генералы мои и в этом последуют моему примеру».
Стремясь помешать усилению Габсбургов, Пруссия в союзе с Саксонией (последняя к тому времени тоже вспомнила о каких-то правах на часть Баварского наследства) 5 июля 1778 года объявили Австрии войну.
Еще до наступления этого срока две прусские армии, каждая в 80 тысяч человек, двинулись через Силезию и Саксонию к границам Моравии и Богемии. Начальство над одной было поручено принцу Генриху; другая должна была действовать под личным предводительством короля. Фридрих отправился на Бреслау и уже намерен был вступить в Моравию. Но тут между ним и Иосифом завязалась переписка. Торговали, ладили, спорили; ни один не хотел уступить, и Фридрих, наконец, решительно объяснил, что дальнейшее сопротивление Иосифа II почтет объявлением войны. Импульсивному императору того только и хотелось. Обе армии двинулись. Уже 5 июля, в день объявления войны, Фридрих с авангардом вступил в Богемию,
