чем думать.
…А потом все произошло быстро и просто. Послышался шум отодвигаемого гроба и голос сестры- экономки:
Уже идя по галерее к своей келье, он спросил о сестре Анастазии.
– Она молится за вас, – ответила экономка.
На обед ему принесли водянистую тюрю с кусочками черного хлеба, а на второе немного разваренных овощей. От деревянной ложки пахло прогорклым маслом. Он ел с отвращением. Потом закурил, лег на лавку. Было холодно, но Альберт не накрылся одеялом: с минуты на минуту он ожидал прихода Анастазии. Ведь она должна была объяснить ему все!
Анастазия не пришла. В келье по-прежнему было мрачно, грязные стекла почти не пропускали свет.
Он встал, пригладил волосы. Нехотя поплелся в библиотеку, уложил книги. Вышел на внутренний монастырский дворик.
– Я уезжаю. Вернусь через несколько дней, чтобы закончить работу, – сообщил он настоятельнице.
Они снова стояли друг против друга в трапезной, рядом с длинной, плохо обструганной лавкой.
– Могу я молиться за вас? – спросила настоятельница.
– Молитесь за прелата. Она склонила голову.
– Мы и так молимся за него… Он сделал много добра для нас. Большинство обитательниц нашего монастыря прибыли из Франции сразу же после войны. Он помог нам устроиться здесь. У нас еще не все хорошо, но мы радуемся покою. Вы этого не понимаете, правда?
– Понимаю, сестра. Даже больше. Я знаю, что вы делаете, когда сюда являются такие, как я.
Монахиня улыбнулась.
– Сестры не знают, кто вы. Это мое дело и сестры Анастазии. Дорога к спасению ведет через католическую церковь. А церковь наша – это великая организация. Вы-то уж знаете, что значит работать в организации? Это значит выполнять приказы, которых никто не давал. Нельзя думать только о сегодняшнем дне. Мы умрем, нас погребут в подземелье, но наши кельи займут другие сестры. Нужно помнить о них, о будущем.
Альберт поклонился и вышел из трапезной.
Ночью на шоссе он остановил грузовик. Шофер довез его до города.
– Я так рада, что вы вернулись! – воскликнула Рачинская.
Радость ее была, по-видимому, искренней.
– Вы, наверное, голодны? У меня сегодня собрались знакомые, несколько человек. Бридж, немного музыки, немного вина… Поужинайте, а потом я представлю вас гостям. О, среди них есть очень интересная девушка.
Он поел в кухне, потом поднялся к себе, надел черный костюм, чистую рубашку. Снисходительно покачал головой, увидев, что тоненькая ниточка, которой он перевязал чемодан, была разорвана.
В гостиной играл патефон. Одна пара танцевала, за столиком под торшером трое мужчин и одна женщина играли в бридж. Землемер и красивая черноволосая дама в вечернем туалете сидели за столом и ели пирожные. Хозяйка и девушка в зеленом платье с большим вырезом устроились в глубоких креслах. Около девушки, на ручке кресла, примостился лысый толстяк. Кресло было высокое, толстяк – низенький. Его коротенькие ножки смешно болтались в воздухе, как бы ища точку опоры.
«Дочь учителя Рамуза», – узнал Альберт девушку в зеленом платье. Он молча поздоровался с ней. Ему доставило искреннее удовольствие замешательство, даже страх, отразившиеся на ее лице. Игроки в бридж рассеянно приветствовали его. Зато землемер встретил Альберта как старого знакомого. Наполнил для него рюмку и долил свою. Должно быть, он уже изрядно выпил. Говорил почти не переставая и заставил Альберта выпить три рюмки подряд.
Обнаженные плечи женщины, сидевшей рядом с землемером, были красивы, красиво было и ее лицо – прямой нос, полные губы и длинные черные волосы. Ухаживание землемера она принимала как должное. И только когда он уж слишком нахально прильнул к ней, она взорвалась:
– Вы что, с ума сошли?
Землемер принялся извиняться, целовать каждый палец ее рук. При этом он косил глазом на толстяка.
– Умоляю вас, не жалуйтесь мужу. Он велит меня арестовать. Вы такая несчастная женщина, – говорил он, целуя ее запястья.
– Несчастная? О чем это вы? – Женщина отшатнулась от него, вырвала руки.
– Ваша красота требует постоянного восхищения, обожания. А поклонников у вас нет. Я знаю: все боятся вашего мужа:
– А он боится меня.
– Не может быть…
– Нет? Вы меня не знаете. Если будете паинькой, я вам кое-что покажу.
– Что?
Не смущаясь присутствием молчавшего Альберта, женщина довольно высоко приподняла край платья. Альберт встретил ее взгляд и понял, что она пьяна.
– Придется наказать его за эту девчонку, учительскую дочку. Я выйду, как будто на кухню, а вы отправляйтесь за мной. Только не сразу, не сразу… Мне надо подумать… – Она игриво погрозила землемеру пальцем.
Альберт подошел к Рачинской и пригласил ее на танец. Она танцевала легко, хотя и невнимательно. Он прижал ее немного сильнее. Казалось, она не заметила этого.
– Кто это? – спросил Альберт.
– Кто? – вопрос вывел ее из задумчивости.
– Тот лысый толстяк, что сидит на ручке кресла.
– Заместитель начальника уездного Управления безопасности. Мой старый знакомый. Крыхняк. Я пригласила его для этой девушки. Рачинская тяжело вздохнула.
– Ее жених был адъютантом Рокиты или что-то в этом роде. Кто-то сообщил ей, что он арестован и сидит в варшавской тюрьме. Вот я и свела ее с Крыхняком. Девушка красивая…
Крыхняк наклонился и губами коснулся пушистых волос девушки. Альберт спросил, едва скрывая раздражение:
– А если ее жених погиб?
– Вы думаете, что…
– Не знаю. Я просто так сказал…
Крыхняк продолжал целовать волосы девушки. Большая лысая голова его розово поблескивала. Девушка сидела неподвижно, как парализованная. Исчезла жена Крыхняка, землемер оглядывался по сторонам, уходя из гостиной.
Патефон умолк. Альберт отвел хозяйку к креслу. Девушка покраснела и вырвалась из объятий толстяка.
– Кто знает, деточка, может быть, он уже на свободе… – таинственно улыбался Крыхняк.
– Не верю, – пробормотала она. – Из ваших рук никто не выходит живым.
Крыхняк хлопнул по своим толстым коленям.
– Вы нас переоцениваете. Случались ведь побеги.
Она пожала плечами. Рачинская принесла на подносе четыре рюмки.
– Выпьем за освобождение Куртмана, – сказала она, чокаясь с Крыхняком.
– Куртмана? – повторил Альберт, как бы размышляя вслух. – Неделю назад молодой человек по фамилии Куртман был убит близ лесничества Грабы. Я узнал об этом совершенно случайно. В Варшаве ко мне зашел один знакомый, который живет как раз неподалеку от этих мест. Куртман ваш родственник?
– Жених, – хмуро ответила хозяйка. – Это был жених панны Рамуз.
Девушка смотрела на Альберта сухими глазами. Толстяк сполз с кресла. Остановился перед Альбертом, крепко взял его за пиджачную пуговицу.
