и дал команду автоматического протекания текста всей записи. И все же мне было трудно отделаться от нелепого опасения, что даже и так робот сумеет его прочитать. «У нас появилась детская склонность приписывать юсам и их творениям магические способности», — это было, насколько помню, одним из замечаний Штейна. Поставил стул напротив монитора и нажал клавишу дисплея.
Так называемая «титульная пауза» акцентировала внимание на лаконичных данных, относившихся уже к мертвецу. После заголовка по экрану беззвучно и монотонно поползли его мысли, излучаемые с той механической равномерностью, которой человеческий мозг всегда старается избежать. Казалось, что некоторые из них исчезают быстро и легко, а другие упорно задерживаются перед моими глазами, как будто призывая к переосмыслению, к повышенному вниманию.
Я закончил чтение записи лишь к вечеру. Джеки уже спал у меня на коленях, а я чувствовал, что уже потерял уверенность. Теперь и мне казалось, что будет предательством, если я собственными руками доверю эту дискету негумано-иду. Потому что, если в научной части исследования Штейн в чем-то и ошибся, то там, где он рассматривал наши отношения с юсами в социальном и этическом аспектах, все было правильным. И ни в малейшей степени он не старался смягчить или завуалировать истину, а она далеко не всегда была выражена в приятных и для юсов, и для нас словах.
Мой доклад также уже казался мне недопустимо прямоли-нейным и жестким, демонстративно нарушающим правила дипломатии. Увы, можно с пафосом восклицать: «Правда и только правда!», но как обидно узнать, что она расходится с твоими самыми сокровенными иллюзиями. И как опасно говорить правду, разрушая иллюзии другого. И вообще, почему ты вообразил, что мы и юсы нуждаемся в правде? Может быть, Зунг был гораздо дальновиднее меня, опуская между нами завесу из приятных заблуждений и фальши. Так по крайней мере снижается риск прямого, непосредственного конфликта. Так «иногда и кривое лицо исправляется в кривом зеркале», как говорит шеф.
Я вынул страницы из сканера, положил их вместе с дискетой во внутренний карман куртки и подал команду стереть мою заявку на запись.
Я разбудил Джеки, и мы вышли из зала вместе со следящим за мной роботом. Интересно, если бы Ларсен знал, что робот юсианский, отдал ли бы он такой приказ? Я подумал немного и сказал себе: «Да, отдал бы».
Я был почти уверен, что его нет в кабинете, но все же пошел туда. К моему изумлению, дверь оказалась незапертой. Я вошел.
В день самых важных из всех испытаний, проводившихся до сих пор людьми на Эйрене, в момент усиленной работы, напряжения и возможного провала начальник базы сидел за своим рабочим столом — сгорбившись, подпирая руками подбородок, растрепанный, может быть, даже дремлющий…
— Почему ты здесь? — удивился я.
— Входите, и вы, — Ларсен слегка улыбнулся собачонке.
— Ну да — мы, трое! — я гневно указал на робота.
— Номер сорок пятый, будешь ждать за дверью, — сказал ему Ларсен, и робот вышел в коридор. Я подошел к столу.
— Ты должен мне кое-что объяснить, Ларсен, — начал я раздраженно. Но вглядевшись внимательно в его лицо, замолчал.
Нет, этот человек не дремал, Более того, он вообще явно не спал в последние сутки. Глаза его выглядели по-старчески поблекшими, выцветшими, как от глубокого душевного потрясения. Он как сморщился от напряжения много часов назад, так и застыл с этой гримасой на лице, губы потрескались, словно после тяжелого приступа лихорадки, уголки их изнуренно опустились….
— Что с тобой? — я невольно понизил голос. — Случилось что-нибудь?
А он только развел руками. Они дрожали.
— Как идут испытания? — настаивал я, охваченный самыми плохими предчувствиями. — Возникли осложнения?
— Испытания? — как будто удивился Ларсен. — Они еще не начались.
— Почему? Их отложили?
— Нет. Начнутся… — он бросил беглый взгляд в окно. — Скоро.
Посмотрел туда и я. Кабинет был расположен так, что снаружи, низко в западном крае небосклона был виден сияющий желтый шар Ридона.
— Но чего вы в сущности ждете? — воскликнул я и тут же ответил сам себе…
Ждали восхода Шидекса..
Глава тридцать четвертая
— Открой сейф! — резко сказал я. — Немедленно! Ларсен даже не двинулся. Казалось, что он думает совсем о другом. Наверное, о выборе, который нужно было сделать давным-давно — еще до того как заложить основание этого сатанинского «Дефрактора», о том самом выборе, сделать который и сейчас он был не в силах.
— Я не могу принять твою сторону, — сказал он, избегая моего взгляда. — И их также. Не знаю… кто прав…
— Но когда ты стрелял в Фаулера и Штейна, ты знал, не так ли?
— А ты? Когда стрелял в Одесту…
— Хватит! Открой сейф, Ларсен! С этого момента я беру на себя руководство базой!
При этих моих словах он явно испытал облегчение другой возьмет на себя огромную ответственность, другой будет принимать решения. Не он. Я был поражен: как, как случилось, что достойный и несомненно смелый мужчина всего за несколько месяцев так деградировал, был так морально
