— Что?
Сюндед глянул в зеркало заднего вида и поднял кредитную карту, которую показывал мне в больнице:
— Вы не похожи на этого типа по имени Чикерюд, судя по фотографии. А из досье Чикерюда в нашем архиве следует, что его рост — метр семьдесят три. А ваш… сколько? Метр шестьдесят пять?
В машине сделалось тихо. Я не сводил взгляда с облака пыли, которое стремительно приближалось. Это был не легковой автомобиль. А здоровенная фура. Она была уже так близко, что я мог прочитать буквы на ее борту. КУХНИ «СИГДАЛ».
— Метр шестьдесят восемь, — ответил я.
— Так кто же вы, черт подери? — буркнул Сюндед.
— Я Роджер Браун. А слева — угнанный трейлер Карлсена.
Все головы повернулись налево.
— Что происходит, черт побери? — продолжал бурчать Сюндед.
— Происходит то, что происходит, — сказал я. — Дело в том, что за рулем этого трейлера сидит тип по имени Клас Грааф. Он знает, что я тут в машине, и намерен лишить меня жизни.
— Но как…
— У него GPS-трекер, благодаря ему он может найти меня, где бы я ни находился. А смог он все это потому, что моя жена погладила меня по волосам сегодня утром в гараже. Рукой в геле, в котором находятся микроскопические передатчики и который так крепко приклеивается к волосам, что смыть его невозможно.
— Что за чушь! — прошипел следователь КРИПОСа.
— Сюндед… — начал прыщавый. — Это трейлер Карлсена.
— Надо сейчас же остановиться и развернуться. — сказал я. — Иначе он убьет нас всех. Остановитесь!
— Вперед, — сказал Сюндед.
— Вы что, не понимаете, что сейчас произойдет! — крикнул я. — Вы же сейчас умрете, Сюндед!
Сюндед снова рассмеялся было своим газонокосилочным смехом, но в следующий миг газонокосилку словно заклинило. Поскольку теперь и он тоже увидел и понял: слишком поздно.
17. «Кухни „Сигдал“»
Столкновение двух тел — простая физика. Все случайно, но все случайности описываются уравнением — сила, действующая на тело, равна массе, умноженной на ускорение. Стоит подставить вместо случайностей конкретные числа, и получится прогноз, простой, ясный и неумолимый. Из него понятно, например, что будет, когда полностью загруженный трейлер массой в двадцать пять тонн на скорости восемьдесят километров в час столкнется с легковым автомобилем массой восемьсот килограммов (включая массу близнецов Монсенов), идущим с такой же скоростью. Исходя из таких случайностей, как точка столкновения, характеристики кузовов и угол расположения тел друг относительно друга, можно получить множество вариантов сценария, но у всех будет как минимум два общих свойства: исход всегда трагический и всегда для легковой машины.
Когда трейлер с Класом Граафом за рулем в два часа тринадцать минут врезался в полицейскую машину «ноль-один» — «вольво-740», модель 1989 года, — чуть впереди водительского места, то двигательный отсек, оба передних колеса и ноги прыщавого переместились вбок от кузова и одновременно машину подбросило в воздух. Никакие подушки безопасности не сработали, поскольку в «вольво» до 1990 года выпуска их просто нет. Полицейская машина — уже превратившаяся в обломок — пролетела над шоссе, пронеслась высоко над ограждением и рухнула под елки, тесным строем стоявшие вдоль реки на дне лощины. Прежде чем вломиться в их верхушки, полицейская машина успела выполнить в воздухе «мольбергер» в два с половиной оборота с полуторным винтом. Свидетелей не было, и подтвердить то, что я говорю, некому, но произошло именно так — это факт. Он — как уже сказано выше — простая физика. Равно как и тот факт, что трейлер без особых повреждений проскочил пустой перекресток, после чего затормозил так, что завизжало голое железо. Потом выдохнул, как дракон, разжав наконец тормоза, но еще много минут запах горелой резины и тормозных колодок висел в воздухе над ландшафтом.
В два часа четырнадцать минут елки перестали качаться, пыль улеглась, трейлер стоял с включенным мотором, а солнце по-прежнему озаряло земли Хедмарка.
В два часа пятнадцать минут мимо проехал первый автомобиль, водитель которого, судя по всему, ничего не заметил — разве что трейлер, стоящий на боковой гравиевой дороге, да, может, обратил внимание на хруст битого стекла под колесами. К примеру, он не увидел никаких признаков того, что внизу под деревьями, на берегу реки, валяется перевернутая полицейская машина.
Все это я знаю потому, что находился в позе, не оставляющей сомнений, что машина лежит крышей вниз и закрыта от дороги деревьями, растущими вдоль реки. Точное время я привожу, исходя из того, что наручные часы Сюндеда, которые лежали и тикали прямо передо мной, показывали его верно. Мне, во всяком случае, кажется, что эти часы принадлежали Сюндеду — поскольку находились они на запястье оторванной руки, торчащей из куска серой плащевой ткани.
Ветерок доносил канифольный запах горелых колодок и звук дизельного мотора на холостом ходу.
Из безоблачного неба сквозь кроны пробивался солнечный свет. Но вокруг меня шел дождь. Из бензина, масла и крови. Отовсюду текло и капало. Все были мертвы. У прыщавого больше не было прыщей. То есть вообще лица, если точнее. То, что осталось от Сюндеда, сложилось пополам, как картонная фигурка, я видел, как он смотрит на меня из-под собственных ног. Близнецы на вид казались целыми, но дышать оба перестали. Сам я остался жив целиком и полностью благодаря предрасположенности членов семьи Монсен набирать такую массу тела, которая превращала их в превосходные подушки безопасности. Но те же телеса, которые спасли мне жизнь, вот-вот ее отнимут. Весь кузов был смят, и я висел на заднем сиденье вниз головой. Одна рука была свободна, но меня так плотно зажало между обоими полицейскими, что я не мог ни пошевелиться, ни дышать. Хотя мои органы восприятия, увы, работали прекрасно. Так что я видел, как просачивается бензин, чувствовал, как он затекает в штанину, струится по телу и вытекает из- под воротника. Слышал трейлер наверху, на дороге, как тот фыркает, кашляет и запинается, стоя в ожидании. И понимал, что там сидит он, Клас Грааф, и думает, взвешивает. Смотрит на свой GPS-трекер — шевелюсь я или нет. Он думал, может, все-таки стоит сходить и убедиться, что все мертвы. С другой стороны, непросто спуститься на дно лощины, а еще труднее из нее выбраться наверх. Да и кто бы мог выжить после такого столкновения? Впрочем, куда спокойнее спать, когда знаешь наверняка, когда видел своими глазами…
Уезжай, молил я. Уезжай!
Потому что самым неприятным в этом варианте — насчет «своими глазами» — было то, что я точно представлял себе его действия, когда он увидит меня, облитого бензином.
Уезжай. Уезжай!
Дизельный двигатель трейлера кудахтал, точно ведя дискуссию с самим собой.
Все произошедшее теперь встало передо мной совершенно отчетливо. Грааф не поднимался к Синдре О на крыльцо, чтобы спросить, где я, это он и сам наблюдал на своем GPS-трекере с точностью до метра. Синдре просто-напросто убрали, потому что он видел Граафа и его машину. А когда Грааф шел по тропинке к тому домику, я как раз направился в уборную, и, не найдя меня в доме, он снова глянул на свой GPS- трекер. И обнаружил, к своему удивлению, что сигнала от меня нет. Потому что передатчики в моих волосах в тот момент были погружены в дерьмо, эти передатчики «ХОТЕ», у которых, как известно, недостает мощности, чтобы пробить даже слой пыли. Мне, идиоту, незаслуженно пофартило.
Грааф отправил пса меня искать, а сам все ждал. По-прежнему никаких сигналов. Потому что засохшее дерьмо продолжало блокировать сигнал передатчиков все то время, пока я заходил в амбар, посещал мертвого Синдре О и ехал на тракторе. И только среди ночи GPS-трекер Граафа вдруг снова стал принимать сигналы. В этот момент я лежал на носилках в больничном душе и мне отмывали волосы от
