— До сих пор тела жертв мы не находили. Рафто тоже был спрятан, но его бы нашли гораздо раньше, если б у хозяев дачи она не вызывала такого страха и отвращения. Все это приводит нас к выводу: Рафто не был частью плана.
— Плана серийного убийцы? — Судя по интонации, комиссар полиции смирился с мыслью о существовании этакого чудовища в не запятнанной серийными убийствами Норвегии.
Харри кивнул.
— Раз это не часть плана, то каков же мотив?
— Этого мы не знаем, но когда следователя убойного отдела лишают жизни, то вполне естественно предположить, что он представлял для убийцы опасность.
Эспен Лепсвик кашлянул:
— Может быть, то, что убийца проделал с телом, подскажет нам мотив? Зачем, например, он воткнул ему вместо носа морковь? Длинный нос, понимаете?
— Он что, сказку нам рассказывает? — спросил Хаген.
— Может, намек на ищейку? — осторожно вставил Холм.
— Точно! — подхватил Хаген. — Знак, чтобы остальные сыщики держались от него подальше, не вынюхивали. — Искоса поглядывая на Харри, он обратился ко всем: — А как вы объясните зашитый рот?
— Намек на то, что надо держать рот на замке, — неуверенно предположил Скарре.
— В точку! — согласился Хаген. — Поскольку Рафто был, так сказать, с гнильцой, вполне может быть, что он состоял с убийцей в сговоре и в определенный момент захотел его припугнуть.
Все посмотрели на Харри, который выслушал их гипотезы, не проронив ни слова.
— Ну? — пробурчал комиссар Хаген.
— Вы, конечно, может быть, и правы, — ответил Харри, — но я думаю, что послание, оставленное нам убийцей, совсем простое: тут был Снеговик. А он любит лепить снеговиков. Точка.
Полицейские переглянулись, никто возражать не стал.
— У нас другая проблема, — продолжил Харри. — Управление полиции Бергена выступило с официальным заявлением, что на острове Финнёй найдено тело человека. И все. Я просил их придержать информацию о деталях, чтобы мы располагали хотя бы двумя-тремя днями для поиска оставшихся следов, пока Снеговик не знает, кого мы нашли. Но думаю, что и двух дней у нас не будет, потому что вряд ли полицейские сумеют скрывать информацию
— Имя Рафто будет у журналистов завтра утром. Я бергенских знаю, — сказал Эспен Лепсвик.
— Нет, — раздался голос от двери, — имя они получат сегодня, еще до последнего выпуска вечерних новостей. И не только имя, но и подробности: описание места преступления и нашу версию, что дело касается Снеговика.
Все обернулись. В дверях стояла Катрина Братт. Она все еще была бледна. Правда, с тех пор как Харри проводил ее на катер и она уехала с острова, а он остался дожидаться полиции, Катрина слегка пришла в себя.
— Так вы знаете людей со второго канала? — спросил ее Эспен Лепсвик с кривой усмешкой.
— Нет, — ответила Катрина Братт, садясь на стул. — Я знаю людей из бергенского Управления полиции.
— Где вы были, Братт? — спросил Хаген. — Вы отсутствовали несколько часов.
Катрина покосилась на Харри, он кивнул ей и объяснил:
— Катрина выполняла мои поручения.
— Это, должно быть, важно. Расскажите, Братт.
— Сейчас в этом нет необходимости, — произнес Харри.
— А я просто любопытный такой, — настаивал Хаген.
Чертов солдафон, подумал Харри. Педант, человек-рапорт, ты что, не видишь, что девчонка до сих пор не отошла от шока? Ты сам побледнел, когда тебе снимки показали. Ну сбежала она домой от всего этого, ну и что? Вернулась же. Хлопни ее по плечу, подбодри, а не унижай перед коллегами. Произнося про себя эту речь, он пытался поймать взгляд Хагена, чтобы остановить его.
— Рассказывайте, Братт, — поторопил нечуткий Хаген.
— Я проверяла кое-какие детали, имеющие отношение к нашему расследованию, — ответила Катрина, задрав вверх подбородок.
— Какие?
— Например: где находился Идар Ветлесен, когда были убиты Лайла Осен и Онни Хетланн. Оказалось, он изучал медицину в Бергенском университете.
— И это все, что вы выяснили? — удивился начальник отдела убийств.
— Все, — отрезала Катрина.
Возникла неловкая пауза.
— Студент-медик, значит? — Комиссар посмотрел на Харри.
— Да, — ответил Харри. — Позднее стал пластическим хирургом. Говорит, что любит изменять внешность людей.
— Я проверила адреса, по которым он жил и работал, — добавила Катрина. — Совпадений с адресами женщин, предполагаемых жертв Снеговика, нет. Но молодые врачи часто бывают в разъездах: курсы повышения квалификации, конференции…
— Жаль, что этот чертов адвокат Крон не даст нам потрясти парня, — расстроился Скарре.
— Плевать, — вступил Харри. — Мы все равно арестуем Ветлесена.
— За что? — поинтересовался Хаген. — За то, что он учился в Бергене?
— За попытку растления малолетних.
— На каком основании?
— На основании свидетельских показаний хозяина гостиницы «Леон». К тому же у нас есть снимки Ветлесена, входящего в гостиницу.
— Не хочется вас расстраивать, — начал Эспен Лепсвик, — но я того парня из «Леона» знаю. Он никогда не дает свидетельских показаний. Дело развалится, и вам придется выпустить Ветлесена через двадцать четыре часа. Это я вам гарантирую.
— Не беда, — ответил Харри и посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до Бюгдёй. — Вы и представить себе не можете, чего только народ не напридумывает за такое короткое время.
Харри второй раз позвонил в дверь и подумал, как эта ситуация похожа на ту, в детстве, когда все разъезжались на летние каникулы, а он оставался один-одинешенек во всем Оппсале. Он так же стоял и звонил в дверь Эйстейна или другого приятеля, надеясь, что, может быть, каким-то чудом они окажутся дома, а не у бабушки в Халдене, на даче в Суне или в туристическом походе по Дании. Он жал и жал на звонок, пока не понимал, что остается по-прежнему только один вариант — Валенок. Валенок, с которым ни у него, ни у Эйстейна никогда не было особой охоты играть, но который тем не менее всегда тенью следовал за ними по пятам, надеясь, что когда-нибудь они передумают и хотя бы ненадолго примут его в свою компанию. Он, правда, выбрал Харри и Эйстейна лишь потому, что они и сами-то особой популярностью в школе не пользовались, вот он и подумал, что это такой клуб, куда у него все-таки есть шанс получить доступ. И вот шанс появлялся, потому что Харри знал: Валенок всегда бывает дома. Его семья не могла себе позволить уехать куда-нибудь на каникулы. Больше Харри играть было не с кем.
Харри услышал внутри шаркающие шаги, и дверь распахнулась. Выглянула женщина и, совсем как мать Валенка, просияла, увидев Харри. Та никогда не приглашала его в дом, а просто окликала Валенка, натягивала на него поношенную куртку и выталкивала на лестницу, где он молча стоял и смотрел на Харри. Харри чувствовал, Валенок все понимает, оттого смутная ненависть поднималась в его душе, пока они спускались по лестнице и шли к магазину. Все равно это было здорово: время-то шло.
— К сожалению, Идара нет дома, — сообщила фру Ветлесен. — Проходите, подождите его. Он сказал, что съездит куда-то ненадолго и вернется.
Харри покачал головой. Интересно, заметила ли она голубые мигалки, сиявшие на всю округу: позади него на темной дороге стояли полицейские автомобили. Маячки приказал включить этот идиот Скарре.
