— Когда он уехал?
— Около пяти.
— Значит, прошло уже несколько часов. А он сказал, куда собирается?
Женщина покачала головой:
— Ничего он мне не говорит. Как вам это нравится? Родную мать не ставит в известность.
Харри поблагодарил, сказал, что заедет позже, и направился по гравийной дорожке, ведущей к калитке. Идара Ветлесена не обнаружили ни на работе, ни в «Леоне», да и здание кёрлинг-клуба было закрыто. Харри затворил за собой калитку и пошел к машине. Автомобиль во всей своей полицейской красе стоял с опущенными стеклами.
— Выключи мигалку, — приказал он шоферу и обратился к сидевшему сзади Скарре: — Она говорит, его дома нет, и, похоже, это правда. Оставайтесь здесь, следите, может, вернется. Позвони в отдел, скажи, чтобы организовали поиски. Только не по рации, о'кей?
На обратном пути Харри позвонил из машины на телефонную станцию и узнал, что Туркильсен, его приятель, работающий в центральной диспетчерской «Теленор-Осло», уже ушел домой, а значит, определить местонахождение мобильного телефона Идара Ветлесена можно будет только по официальным каналам, то есть не раньше завтрашнего утра. Он положил трубку и прибавил громкость: «Слипнот» играли «Вермийон». Нет, сейчас, пожалуй, не то настроение. Харри нажал на кнопку, чтобы поменять диск на сольник Джила Эванса, который недавно обнаружил у себя в бардачке. Пока он ковырялся с коробкой диска, приемник настроился на выпуск новостей.
— В связи с делом о серийном убийце, так называемом Снеговике, полиция разыскивает мужчину, врача по профессии, прописанного в районе Бюгдёй.
— Твою мать! — рявкнул Харри и так швырнул коробку, что та треснула, а диск покатился под сиденье.
Харри в припадке ярости выжал газ до упора и обогнал бензозаправщик, ехавший по левой полосе. Двадцать минут. Им потребовалось двадцать минут. Почему бы им не понатыкать в управлении микрофонов и не давать в эфир прямую трансляцию?
Столовая в управлении была уже закрыта, свет выключен, но именно там Харри ее и нашел. Она сидела со своим пакетом с бутербродами за пустым столиком на двоих. Харри сел на второй стул.
— Спасибо, что не рассказал, как я сорвалась на Финнёй.
Харри кивнул.
— Куда ты пропала?
— Я сразу выписалась из гостиницы и рванула на трехчасовой рейс в Осло. Мне необходимо было уехать. — Она уткнулась в чашку. — Извини.
— Не переживай, — успокоил ее Харри, глядя на хрупкую склоненную шею и тонкую руку, лежащую на столе. Сейчас он смотрел на нее другими глазами. — Крутые ребята если уж срываются, то по- настоящему.
— Почему?
— Наверное, потому что не так часто теряют контроль. Мало опыта.
Катрина кивнула, по-прежнему выискивая что-то взглядом на дне чашки с логотипом полицейского управления.
— А ты, Харри? Ты никогда не теряешь контроль?
Она подняла глаза, и Харри показалось, что ее зрачки полыхнули ярким светом. Он полез за сигаретами.
— Я из тех, у кого огромный опыт в потере контроля. Я, собственно, больше ничему и не учился. Зато в потере контроля у меня черный пояс.
Вместо ответа она слабо улыбнулась.
— У боксеров однажды сняли показатели работы головного мозга, — сказал он. — Ты знаешь, что на протяжении схватки они часто теряют сознание? Ненадолго, на секунду, но теряют. И все же им каким-то образом удается устоять на ногах. Как будто тело знает, что это временно, и берет управление на себя, держится в вертикальном положении, пока сознание не вернется. — Харри выцарапал из пачки сигарету. — Я тоже там, в доме Рафто, потерял контроль. Разница между нами только в том, что мое тело после стольких лет работы знает, что контроль вернется.
— А что ты делаешь, чтобы не уйти в нокаут? — спросила Катрина, убирая со лба прядь волос.
— А я, как боксеры, двигаюсь в направлении удара. Когда на тебя наваливается ужас или смертельная усталость, выпускай пар понемногу, как паровоз. Ты все равно не сможешь вечно сдерживаться, не жди, когда твоя защита разлетится на куски. — Он сунул в рот сигарету. — Да тебе небось все это рассказывали на курсе психологии в полицейской академии. Но я вот к чему. Даже выпуская пар, в этой тяжкой жизни надо прислушиваться к тому, что с тобой происходит, потому что, если тебя все это начнет убивать… — Он на секунду прикрыл глаза. — Ищи себе другую работу.
Она посмотрела на него долгим взглядом:
— А ты сам, Харри? Что ты сделал, когда почувствовал, что тебя это убивает?
Харри прикусил фильтр, сухой и мягкий, ощутил, как он хрустит меж зубов, и подумал, что она могла бы быть его сестрой или дочерью: ведь они явно сделаны из одного и того же материала. С явными изъянами внутри.
— Я забыл поискать другую работу, — ответил он.
Катрина широко улыбнулась и тихо сказала:
— Знаешь что?
— Нет.
Она протянула руку, выдернула у него изо рта незажженную сигарету и перегнулась через стол:
— Мне кажется…
Дверь в столовую распахнулась — на пороге стоял Холм.
— Второй канал, — сказал он. — Оба в новостях: и Ветлесен, и Рафто. Имена и фотографии.
И тогда начался хаос. Хотя было одиннадцать вечера, в холле управления уже через полчаса стало тесно от журналистов и фотографов. Они ждали руководителя группы Эспена Лепсвика, или шефа убойного отдела, или начальника полиции, или вообще кого угодно — лишь бы вышел к ним и рассказал, в чем дело. Между собой они бубнили, что полиция должна сознавать ответственность перед общественностью и обязана информировать ее о таком серьезном, таком потрясающем, таком смачном дельце, способном поднять рейтинги телеканалов и газетные продажи прямо до небес.
Харри стоял у балюстрады и смотрел вниз. Журналисты как акулы без устали нарезали круги, разговаривали друг с другом, выспрашивали, вынюхивали, помогали, мешали, обманывали, выуживали сведения. Кто-нибудь что-нибудь слышал? Будет вечером пресс-конференция или нет? Ну хотя бы импровизированный брифинг? А что, Ветлесен уже на пути в Таиланд? Ну должно же хоть что-нибудь случиться: ведь дедлайн уже близко!
Харри читал, что слово «дедлайн» появилось в Америке во время Гражданской войны: когда людей для охраны пленных не хватало, на земле рисовали круг и загоняли их туда. Всех, кто выходил из круга, расстреливали. Так и эти воины пера там, внизу, в холле: пленные сидят за линией смерти — дедлайном.
Харри возвращался в кабинет, где его ждали все остальные, как вдруг зазвонил мобильный. Матиас:
— Ты слышал мое сообщение на автоответчике?
— Не успел еще. У нас тут сущее пекло. Можно я тебе перезвоню позже?
— Конечно, — ответил Матиас. — Но, видишь ли… это касается Идара. Я тут увидел в новостях, что вы его ищете.
Харри переложил трубку в другую руку:
— Выкладывай.
— Идар позвонил мне сегодня днем. Спрашивал о карнадриоксиде. Он иногда звонит, консультируется насчет медикаментов: Идар никогда не был силен в фармацевтике. Так что я поначалу даже внимания не
