– На оливковом масле?
– Да…
– Тогда ничего, они легкие, хорошо проходят. Еще что было?
– Затем съел немного макарон… Да, запеченных с кашарским сыром… Послушай, а может, это все уксус навредил?
– А ты пил?
– Нет… В салате…
– Да нет. Уксус способствует пищеварению…
– В салате был и горький перец… Но я запил его минеральной водой…
– Так, еще припомни, что у тебя на столе было…
– Что было? Что было?! Было что? Нет, не ел больше, я пил… Виски с содовой пил, потом изжога началась, я стакан сельтерской воды выпил и еще ложечку соды… Да-а-а-а, в ресторане с приятелем ели шашлык, потом мне захотелось лепешки с мясом… Ну и мясной плов, как сейчас помню – из пшеничной крупы… Много горчицы я ел. Люблю мясо с горчицей… Посмотрел бы ты сейчас на меня: в одной руке телефонная трубка, с тобой говорю, а другой разодрать себя готов! Да, я еще ел пирожки, интересно, может быть, от них? И рыбный салат, со скумбрией, но от скумбрии ничего не бывает…
– Не бывает…
– А гороховый суп? Недавно душа затосковала по гороховому супу. Супруга моя и говорит: жара, мол, стоит, не надо, а я не могу, вынь да положь! И приготовила она замечательно…
– А много ты съел?
– Не-е-е, две тарелки…
– А доктор говорит, от чего чесотка?
– Я ему, как тебе, все досконально изложил. А он говорит – от пищи быть не может, вы ничего вредного не ели. Может, из-за солений?
– Каких солений?
– Ну разных… А засахаренный миндаль?..
– Если бы засахаренный миндаль вызывал чесотку, то позакрывали бы все кондитерские…
– Так от чего же эта лихорадка у меня крапивная?
– Подумай еще хорошенько, что ты ел на этих днях?
– Ничего такого не ел. У меня и аппетита-то нет… Если же и съедаю чего лишнего, так тут же кефиром запиваю, для лучшего сварения.
– Милый мой, ты последние дни ел хлеб?
– Хлеб?
– Да, хлеб…
– Какой хлеб?
– Обыкновенный хлеб, который в печах пекут…
– Съел полкусочка.
– Все ясно… От него ты и чешешься. Обыкновенный хлеб не для каждого. К нему надо привычку иметь. Благодари Аллаха, что только полкусочка съел, если бы целый, так, небось, лягался и ржал бы, как конь… Все ясно, Рыфат-бей… Теперь лечись, поправляйся!
– Спасибо, дорогой!
– Я тебе еще позвоню. До свидания.
– Да хранит тебя Аллах, дорогой мой.
Я часто встречаю в кофейне маленького, толстого человека, но кто он, не знаю.
Все началось с продажи домашнего скарба. Мы с женой рассортировали наши вещи: в одну кучу – необходимые, в другую – менее важные и, наконец, в третью – ненужные. Продавали те, которые считали ненужными. Вскоре, решив, что нам почти ничего не нужно, продали все, оставили лишь книги, кровати и несколько кастрюль.
Когда хозяин все же выселил нас по суду за неуплату, я отправил жену и детей в дом к тестю. А так как с тестем с самого начала у меня были плохие отношения, я мог приходить к семье только после того, как в доме все лягут спать. Мы заранее договорились, что дверь будет открывать жена.
И вот однажды после полуночи я подошел к дому тестя и тихо постучал в дверь. Она тут же открылась, но передо мной была не жена, а сам тесть. Он открыл дверь и, не произнеся ни слова, выключил свет и ушел. Я пробирался в темноте, споткнулся и упал. Ощупью попытался определить, на что я свалился. Определил – на книги. Поднялся и пошел, держась за стенку. Услышал женский крик. Это крикнула жена. Открыл дверь в комнату, из которой доносился голос тестя, и увидел свою жену – она плакала, глаза у нее были красные и опухшие.
– Пусть он заберет из моего дома свои книги, иначе я их сожгу! – угрожал тесть. – От них нет никакого проку, раз он не в состоянии прокормить детей, так пусть не стучится в мою дверь.
