расшитый причудливыми узорами.
Покончив с кофейней, Хюсейн начал подметать увитый плющом садик, полил колокольчики, протер мраморные столики. Когда он расставлял бутылочки газоса[23] по краям маленького бассейна, находившегося в центре садика, золотые рыбки испугались и ушли поглубже.
– Вытащи Хайдара во двор! – крикнул Джемаль-эфенди Хюсейну.
Хайдар – это канарейка. Хюсейн снял клетку, подвешенную к потолку, и повесил ее на гвоздь под навесом, где стояли горшки с геранью и гвоздикой; на цветы были надеты яичные скорлупки. Покончив с уборкой, он пустил воду в фонтанчике.
У дверей показался Ихсан-бей, бывший служащий на телефонной станции, а теперь пенсионер.
– Заходи, Ихсан-бей!..
– Благодарствую! Здравствуйте!
– Здравия желаем!
– Приготовь-ка мне кофе, сынок. Где газета?
Ихсан-бей сел, поджав под себя правую ногу, поправил очки на носу. Хюсейн принес газету. Ихсан-бей раскрыл ее.
Затем пришел Хаджи Махмут-эфенди. Поздоровались. За ним – отставной полицейский Бюньямин- эфенди.
– Включи радио, Хюсейн! – попросил он, отхлебывая крепкий чай.
Мальчик повернул переключатель приемника, прикрытого вышитой белой накидкой. Передавали какую- то беседу. Ихсан-бей, уткнувшийся в газету, замахал вдруг рукой, будто отгонял назойливую муху.
– Выключи, выключи!
Радио замолкло.
Разносчик цветов Мазлум и молочник Халим вошли вместе. Они поздоровались с сидевшими за столиком и попросили домино. В кофейне стало людно.
– О-о-о!.. Все друзья в сборе, – приветствовал посетителей с порога Мухтар Эмруллах-эфенди.
Ихсан-бей, оторвавшись от газеты и посматривая поверх очков, произнес:
– Слава и благодарение Аллаху! Дожили мы до блаженных дней.
Никто не понял его слов, но все головы повернулись к нему. А Исхан-бей, тыча рукой в газету, продолжал:
– То, что до сих пор было причиной наших страданий, слава богу, уже позади. Пусть теперь объединятся хоть самые сильные державы, они не смогут нас согнуть.
Мухтар Эмруллах-эфенди, который всегда спорил с Ихсан-беем,спросил:
– Опять что-нибудь случилось, Ихсан-бей? Что пишут в газете?
– Что пишут в газете?.. Наконец-то принята система относительного представительства[24].
Мухтар Эмруллах-эфенди, чтобы сообразить, о чем идет речь и что бы такое придумать в ответ, протянул:
– Да-а-а… Вот этому я рад. Значит, приняли… систему относительного представительства.
Мазлум, оторвавшись от игры, спросил:
– Америка или Россия?
– Какая там Америка, какая Россия, сынок!.. Мы приняли, мы. Отныне у нас относительное представительство.
– Да-а-а… Хорошо, хорошо, пусть.
Отставной полицейский Бюньямин спросил:
– А почему вы думаете, что это хорошо?
– А что плохого?
Мухтар Эмруллах, не желая отставать от Ихсан-бея, сказал:
– Хорошо – не то слово, прекрасно!
– Дай бог, к лучшему!..
Ихсан-бей продолжал разъяснять:
– Возьми ты, например, Америку, Францию возьми, Англию, Германию, возьми Японию… Все они высокоразвитые страны, не так ли?
– Да, так. Все они далеко ушли, – заметил Хаджи Махнут.
– Почему? Потому что и в Европе, и в Америке принята система относительного представительства. В этом все дело. Мухтар Эмруллах:
– Стоит только принять систему относительного представительства, как страна быстро двинется вперед. Ихсан-бей продолжал:
– Мы, начиная с танзимата[25], стремимся к прогрессу, но ничего у
