Как в давние года, Волосиком к волосику Струится борода. И ряска та же самая, И на скуфье снежок, Несет рука упрямая Всё тот же батожок; Им Лешего оттаскивал Святой немало раз, А нынче смотрит ласково, Но бес не поднял глаз. Лишь охнул он: «Доканывай! Хоть в смерти отдохну! Борьбу былую заново Ужо я не начну; Кем создан я — не ведаю, Но с дней твоих предтеч Я следовал и следую Приказу — лес беречь. И верил, сверстник Игоря, Олегов проводник: Леса горят — не выгорят, Трущобный край велик; Но горько изурочена Рассеюшка: моя Под топорами вотчина — Под топором и я! Но ты ее был жителем, Так ты уж и добей!» — И пал перед святителем Трущобный лиходей; Бить лбом о снег не ленится И слышит, полный слез: «Не мщение — прощеньице Я дурачку принес! И хоть ты рода низкого И надо лбом рога, Но луч Христов отыскивал И в лужах жемчуга, В трущобе, древле дикая, Душа твоя росла: К зверью любовь великая Негодника спасла. Ты белочку и ежика, Медведя и лису От пули и от ножика Оберегал в лесу; Взрастил ты сердце отчее К обидной их судьбе, И это, как и прочее, Засчитано тебе. Защитник сирых, выстоял Ты против многих сил: Ведь волю ты пречистую Неведомо творил; Враги в былом — изгнанники Не оба ль мы теперь? Так что ж, пойдем, как странники, Искать иную дверь. Я с палочкою спереди, Ты позади, как пес. Меня отсель на Тверь веди, А там — Господь понес; По горочкам, по балочкам, От зорьки до зари, Постукивая палочкой, Поючи тропари… И горестно, и сладостно, И веселей вдвоем… Потрудимся и в радостный Ерусалим придем; Там внешность неудобную Тебе я отпущу. Лишь ручкой преподобною Крестом перекрещу». 5 Умолк. Слеза по носику
