— Господи Вершитель, Обличитель и Заступник! — изумленно пробормотал капитан, едва я перелезла через борт. — Девчонка!
Выходит, до сих пор он думал, что разговаривает с юношей! Конечно, на мне был мужской камзол и тень от шляпы падала на лицо… и все же на несколько мгновений я шляпу снимала; удивительно, как можно было не заметить мой нос. Должно быть, мысль о том, что девушка может командовать кораблем, пусть даже «плетеной корзинкой», была для капитана настолько недопустимой, что мозг просто отказался воспринять информацию, которую передали глаза.
— Йерка Лаарен, к вашим услугам. — Я, не выпуская из левой руки саквояж, демонстративно отсалютовала ему шпагой. Именно потому, что это была шпага моего родного отца, на сей раз мне захотелось назваться его фамилией — хотя, если бы капитан вдруг был в курсе моих отношений с губернатором Лланкеры, некоторый риск в этом был. Но эта фамилия ничего ему не сказала.
— Вы не могли бы убрать ваше оружие? — поморщился он. — У нас, как видите, мирное судно. И мне бы не хотелось пускать на палубу вооруженных дикарей.
Действительно, у толпившихся на палубе матросов я почти не заметила оружия — лишь у нескольких за поясом торчали ножи; из-за кушака капитана, однако, выглядывала, словно змеиная голова, рукоятка пистолета.
— То, что они туземцы, еще не значит, что они дикари, — возразила я. — Вряд ли хоть один из ваших матросов знает математику так, как они.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо закивал капитан, — но все же не могли бы они оставить свое оружие? Мои матросы, может быть, не так хорошо знают математику, зато они знают туземцев. Мы потеряли шестерых аньйо на островах. Кстати, откуда у ваших математиков мечи и сабли цивилизованных аньйо?
— Выловили в бухте, где затонул мой корабль, — ответила я, упреждая дальнейшие расспросы. — Послушайте, капитан, экипаж такого судна, как ваше, минимум впятеро больше моего, и ваши аньйо не похожи на слабосильных трусов, — добавила я не без умысла. — В любом случае я гарантирую вам безопасность со стороны моих друзей.
В этот момент над бортом появилась кудрявая голова Нэна. Шпагу он держал в зубах, закусив возле эфеса, и вид у него был самый разбойничий. Кто-то из матросов многозначительно хмыкнул. Я боялась, что капитан упрется и откажется пускать нгарэйху на корабль, пока те не разоружатся, но он лишь поморщился:
— Ладно, пусть оставят себе эти железки, раз они им так дороги, но никто из них не должен показываться с оружием на палубе. Если хоть один это сделает, мы будем расценивать это как нападение.
— Хорошо, — согласилась я и, обернувшись к Нэну, который уже спрыгнул на палубу, изложила капитанское условие на той нгарэйху-ранайской смеси, на которой мы общались. Тот оскалил зубы и завращал глазами, изображая страшного дикаря, мечтающего съесть печень капитана сырой. Я велела ему не валять дурака и вновь повернулась к капитану:
— У вас найдутся для них свободные каюты? Я не требую каждому индивидуальную, им, наоборот, будет веселее вместе, но мои спутники должны быть размещены со всем возможным комфортом.
— Об этом можете не беспокоиться, — улыбнулся капитан. — Сейчас их проводят. А я покажу вам вашу, и мы заодно обсудим финансовые вопросы.
Я бросила через борт последний взгляд на свой кораблик, — что ни говори, с честью выдержавший нелегкое плавание, — и двинулась следом за капитаном. Миновав расступившихся моряков, я увидела Тонха, который все еще лежал на палубе.
— В чем дело, капитан? Почему больной до сих пор не в лазарете?
— Безобразие, — кивнул капитан. — Эй вы там, олухи! Слышали, что сказала эта юная дама? Ну-ка займитесь им, да повежливей!
Двое матросов склонились над Тонхом, и я, успокоенная, пошла дальше на корму за своим провожатым.
Каюта, куда он меня привел, была небольшая, но довольно уютная. Помимо кровати и полированного шкафа, в ней были круглый столик и два стула с изящно выгнутыми спинками. Круглый иллюминатор в медной оправе задергивался шторкой. Капитан приглашающе указал мне на стул, стоявший ближе к иллюминатору, и неторопливо, как делают толстые аньйо, опустился на другой, приставив его с противоположной стороны стола.
— Куда идет ваше судно? — Я предпочла сразу перейти к делу.
— Это зависит от многих причин, — туманно ответил шкипер. — Морские ветры переменчивы, как и судьба торговца. А вы желаете попасть в какую-то из ранайских колоний?
— Я направлялась туда, но лишь затем, чтобы посадить моих друзей на корабль до Ранайи. А самой мне нужно на западное побережье Гантру.
— Так в Ранайу или в Гантру? — усмехнулся капитан.
— Сначала в Гантру, потом в Ранайу, — решила я. В Гантру моим подопечным делать было нечего — гантрусы с их кастовой системой вряд ли относились к темнокожим лучше, чем к крылатым. — Я оплачу вам оба рейса.
— «Королева морей» — не рыбацкая шхуна, — заметил он, — наши рейсы стоят недешево. И плату я беру только наличными.
— У меня есть деньги.
— Мне кажется, самое время на них взглянуть. Они здесь, не так ли? — указал он на саквояж.
В самом деле, большой догадливости тут не требовалось. Я открыла саквояж. Капитан — от его внимания наверняка не укрылись перерезанные ремни — взял одну монету, повертел, попробовал на зуб, положил обратно.
— Здесь около двух тысяч, — определил он наметанным глазом.
У меня мелькнула мысль, не занизить ли эту сумму, соврав, что деньги лежат только сверху, но я сочла, что это бессмысленно — если капитан порядочен, мне нечего скрывать, а если нет, он все равно сможет проверить.
— Да, — коротко подтвердила я.
— Могу я узнать, откуда у столь юной особы такая сумма?
— Это наши семейные деньги, которые мне удалось спасти при крушении. — И куда только девалась моя врожденная правдивость?
— Я верно понимаю, что ваши родные погибли?
— Да, — на сей раз мне почти не пришлось врать, — мой отец, капитан Лаарен.
На самом деле, конечно, мой отец вряд ли был хотя бы первым помощником, но я решила, что капитан «Королевы» скорее захочет помочь дочери коллеги.
— Что ж, это весьма печально. Так или иначе, я готов доставить вас на запад Гантру, скажем, за пятьсот йонков. Разумеется, я запросил бы куда меньше, если бы нам было по пути. Но нам нечего делать в Гантру, поэтому вам придется уплатить не за место в каюте, а за фрахт целого корабля.
Так я и знала! Как только он отказался назвать их пункт назначения, я поняла, чем все кончится! Не то чтобы мне было так уж жалко денег для себя — я ведь надеялась улететь туда, где ранайские йонки не имеют никакой ценности, — но моим нгарэйху в Ранайе начальный капитал очень бы пригодился.
— Я передумала, — холодно изрекла я. — Высадите нас в ближайшем порту, а там мы сами найдем суда, которым с нами по пути.
В этот момент до моего слуха донесся какой-то шум снаружи.
Вроде бы крик и звон металла.
— Что там такое? — напряглась я, кладя руку на эфес.
— Где? — удивился капитан. — Я ничего не слышал. Но в следующее же мгновение распахнулась дверь. На пороге стоял матрос в окровавленной безрукавке и с саблей в руке.
— Капитан, они… — Он осекся, увидев меня, а может быть, открытый саквояж. И в наступившей на миг тишине раздался полный отчаяния крик: «Эййэ!»
Кричала Ийхе. Я вскочила и выхватила шпагу. Мне хотелось бы сказать «мгновенно выхватила», но, увы, выдергивать ее из-за пояса не столь удобно, как из ножен. Когда я закончила это движение, в лицо мне уже
